Выжили только влюбленные - Дэйв Уоллис

тобой. Не хотелось, чтобы она знала о моих обстоятельствах. Всегда считала, что мистер Соседски – хороший человек: хочет помогать ближним, пишет в газеты, организует молебны по телевизору и все такое, а потом ты мне рассказала, каков он, вот я и решила не тратить время. Порой мне кажется, Кэти, будто ты в некоторых отношениях старше меня, еще и поэтому я не чувствую себя обязанной продолжать тянуть лямку. Знаю, ты справишься.

Я приберегла запасец консервов – их много в шкафу у меня в спальне и в кладовке. В разбитом чайнике у задней стенки комода есть кое-какие деньги – отец о них не знал. Я ухожу далеко, чтобы поставить точку, и тебе не придется суетиться с похоронами, милая. Жаль, не увижу внуков, а с другой стороны – может, у тебя детей и не будет. Ну, то есть события развиваются так, что ни одну девушку в этом винить нельзя. Еще хотела сказать: с тобой всегда было легко и чудесно, не так, как с Генри. Ты меня радовала, а если и случались обиды – я о них давно забыла.

Уверена, ты быстро придешь в себя, милая. Один из друзей твоего отца знает кое-кого на черном рынке, и я раздобыла у него пилюли «В добрый путь», поэтому уйду без мучений.

Прощай, Кэти…

Твоя старая мама

P. S. Не забудь о деньгах и консервах. Я никогда не поставила бы точку, не будь сыта этой жизнью по горло.

Кэти разлила чай, разговаривая с ребятами, и только потом показала им письмо.

– Что ж, выбери себе другую хату по душе, – пожал плечами Эрни. – Мы поможем.

– Ага, – сказал Чарли. – Если останешься здесь, будешь чувствовать себя несчастной, а как только Комитет по контролю что-нибудь пронюхает, тебя отправят в детский дом.

– Ладно, спасибо, – вздохнула Кэти, задумавшись, почему Эрни не предложил жить с ним.

До нее с трудом дошло: теперь она предоставлена самой себе, как частенько мечтала, вот только долгожданной радости отчего-то не было.

– Давайте заберем консервы, я упакую одежду, и можно идти на поиски нового дома, – предложила она.

– Сначала позавтракаем, – возразил Эрни. – Уже почти час дня.

4

– Давайте посмотрим правде в глаза, Элф, – начал редактор. – Вы и эти ваши вшивые центры помощи – явление, о котором премьер-министр отзывается как о «по-настоящему объединяющих и вселяющих надежду силах». С таким заявлением он выступил перед архиепископом, главой Комитета по контролю и прочими шишками. Не уверен, что их вдохновила его речь, но теперь они хотят встретиться с вами.

Следуя давней привычке, оба энергичных и неутомимых газетчика расхаживали по комнате от стены к стене, словно актеры, понукаемые амбициозным режиссером. Обоим страшно недоставало шума уличного движения, когда-то доносившегося сквозь большие окна. Импорт бензина приказал долго жить, а имеющиеся запасы сосредоточились в руках Комитета по контролю.

– Каковы на сегодня цифры? – осведомился Элф.

– К этому я и веду, – ответил редактор, уставившись на заваленную толстым слоем мусора Флит-стрит далеко внизу. – Во-первых, статистику упорно скрывали, во-вторых, множество государственных служащих поставили точку, не позаботившись сдать отчеты, так что никто ни черта не понимает. Мы катимся вниз уже несколько месяцев, если хотите знать.

– Катимся вниз? Что вы имеете в виду? Похоже, общение с епископами и политиками научило вас говорить загадками.

– Я хочу сказать: даже без учета трудностей с распространением тиража и официальной поддержки, которую мы получили благодаря бюллетеням ваших центров помощи, старые наши читатели ставят точку, а новых почти не появляется. Элф, если тенденция продлится еще немного, газете придет конец.

– Вы просто устали, сэр. До краха еще очень далеко. Знаете, как я вижу эту встречу с премьер-министром? Вот что от вас нужно: отправьте одного из наших ребят вместе с фотокорреспондентом дожидаться окончания встречи на улице. Я выйду и отпущу шутку типа «ого, попал в собственные сети», что бы это ни значило. Потом скажу: «Теперь понимаю, каково приходится людям, за которыми я устраивал охоту… Нет, я обещал премьер-министру пока не делать никаких заявлений. Встреча носила исключительно конфиденциальный характер, однако, коли уж информации суждено выплыть наружу, я буду горд, если новости даст один из наших репортеров… О, Чарли, как сам? Долго ждал на улице? Ножки болят? Сочувствую…» Заметьте, эту маленькую речь произнесет автор самой популярной рубрики газеты, причем с самой дружелюбной миной и загадочным огоньком в глазах. Вот примерно так.

– Элф, это слишком. Они такого просто не переварят.

– Разве сегодня может быть что-то «слишком»? Вы не знаете и половины того, что делается в моих центрах помощи. Я не рассказывал – ведь вкусной истории из этого не слепишь. Зато сейчас скажу: некоторые там падают на колени и молятся: «Элф, спаси и сохрани». И прочее в подобном духе.

– Наверное, не стоит говорить об этом архиепископу…

– Он в курсе.

Черный автомобиль Элфа с ярко-желтым пропуском к резиденции Комитета по контролю прокладывал себе дорогу сквозь передвигающиеся, словно дюны, кучи мусора. Время от времени бульдозеры аварийных служб пробивали пригодную для проезда колею на центральных улицах; на площадях и в переулках пылали огромные костры.

Район Уайтхолла, разумеется, был вычищен до блеска, и Элф, преодолев последние, достигающие фута в высоту холмы из коробок от мороженого, старых газет и пустых сигаретных пачек, выросшие на Стрэнде, обогнул площадь. Небольшая группа религиозных фанатиков совершала службу под присмотром трех полицейских.

– Никто из нас не поставил точку, – хвастливо заявил чей-то голос из хрипящего репродуктора. – Господь внял слугам своим, внемлите же и вы Ему…

Элф свернул к центру Уайтхолла и притормозил у комплекса зданий, занятых теперь Комитетом по контролю и Министерством по связам с общественностью. Эти органы власти работали сообща в соответствии с требованиями, принятыми национальным законодательством, о душевном здоровье и профилактике суицида, в которые уже были внесены три поправки.

Элфа ждали, и два полицейских из комитета, выйдя к машине, сопроводили его ко входу. В огромном вестибюле с множеством портретов давно забытых министров пахло затхлостью и свежей краской. Наполовину законченные перегородки из ДСП, установленные на мраморных полах, образовывали ряд отдельных кабинок. Элфу здесь бывать не доводилось, однако атмосфера была знакомой. То же самое, что и везде – не поймешь, что означают все эти времянки: то ли вселяются, то ли съезжают, то ли реконструкция, то ли снос.

На встрече присутствовали популярные фигуры из еще уцелевших гигантов мировой прессы, трое выдающихся спортсменов, две телезвезды, редакторы и государственные чиновники высшего ранга. В прежние дни каждый из