Пустое сердце Матвея - Ашира Хаан

Вместо этого — ярко-голубые кроссовки, свободные брюки и синяя атласная рубашка с расстегнутым воротом, в котором видно тонкие ключицы. Неожиданный штрих — нежный и женственный, добавляющий ей беззащитности на контрасте с дерзостью.

И — цепочка на шее.

А на ней — простое золотое кольцо.

— Что это? — Матвей протянул к нему пальцы, но Марта быстро шагнула назад, не давая коснуться кожи. — Обручальное? Или это новая мода такая?

— Не твое дело.

Слишком жестко, дорогая. Слишком.

Ты выдала себя, показала трещину в своей броне.

И сразу перестала бесить.

Инстинктивным защитным жестом она сжала кольцо в кулак, пряча от него.

Видимо, так привыкла его носить, что не подумала, что кто-то может заметить.

А он заметил.

И заинтересовался.

— Рабочий день почти закончен, — Матвей глянул на свои «ролексы». — Где ты живешь? Давай подвезу.

— Не надо, я на машине. — Марта выпустила кольцо из пальцев, и оно тяжело скользнуло в глубину декольте. — Мне отчет надо сдавать?

— Нет.

— Тогда я домой.

Она обогнула все еще стоящую рядом Вику, мимоходом погладив ее по плечу.

Та дернулась от неожиданности и проводила ее недоумевающим взглядом.

Марта не обернулась. Дошла до своего стола, захлопнула ноутбук и принялась собираться.

— Матвей… — начала Вика, пока он смотрел Марте вслед.

— Работой займись, — бросил он, направляясь к себе в кабинет.

Черт знает, что она в нем разбудила.

Это точно не было влечение — ему больше нравилось трахать легкомысленных и юных дурочек, совсем не похожих ни на его стерву-жену, ни на уставшую от работы, быта и жизни вообще Вику, ни на, если уж на то пошло, саму Марту.

И, конечно, не было похоже на уважение. Уважал он только мужчин. Как бы ни уверяли все вокруг, что женщины, в сущности, такие же люди, впитанное им с детства ощущение их второстепенности было уже никуда не деть.

Однако то, как она за один день умудрилась настроить против себя весь офис, не могло не вызывать в нем какого-то азартного восхищения.

Сама! Сознательно! И даже не попыталась исправить ситуацию — хотя бы дружбой с начальством.

Если бы она согласилась сесть к нему в машину — коллеги поставили бы ее в офисной иерархии повыше. А теперь придется пробиваться самой.

Матвея эта самоубийственная стратегия завораживала.

Он не видел в ней логики или пользы, но Марта следовала ей последовательно.

Почему?!

Он сгреб все распечатки и документы, которые ему приносили за день, в верхний ящик стола. Там, кажется, было что-то нужное. Пусть секретарша разбирается. Остальное можно выкинуть.

Забрал ключи от машины и спустился на парковку.

Подошел к своему любимому месту у ворот и остановился, подняв от удивления брови.

Рядом с его красавцем-«Лексусом», который три года назад стоил под двадцать лямов, стоял точно такой же. Абсолютно. Даже багровая кожа сидений точно такого же оттенка.

Только диски отличались. Матвей сразу заменил стандартные, идущие в комплекте, на черные матовые.

Но хуже, чем увидеть у собственного офиса брата-близнеца своей любимейшей тачки, оказалось то, что хозяйкой его оказалась…

Марта.

На глазах Матвея она небрежно захлопнула багажник и направилась к водительскому месту, даже не покосившись на стоящий по соседству точно такой же его «Лексус». Как будто ей было абсолютно все равно.

— Эй! — он так взбесился, что ускорил шаг почти до бега, лишь бы успеть, пока она не уехала. — Стой! Марта!

Она уже села внутрь, но замерла, не успев закрыть за собой дверь машины. Повернула к нему голову, ожидая продолжения.

Матвей приблизился уже более расслабленным шагом, остановился рядом и небрежно щелкнул ногтем по стеклу двери.

— Откуда у тебя такая дорогая тачка, а? Ты же не замужем, — процедил он, зло щурясь на холодном осеннем ветру. — Как простой юрист может заработать такие деньги? Насосала?

Марта даже не удивилась, как будто слышала этот хамский вопрос уже не раз.

— Есть такое мнение, — сказала она спокойно. — Что если бы за отсос дарили машины, то до женщин очередь бы не дошла.

И захлопнула дверцу.

Завела машину и выехала с парковки, ни разу не повернув головы в сторону Матвея.

Он постоял у своего «Лексуса», открыл дверцу, сел.

Раздраженно ударил обеими руками по рулю, но мгновенно взял себя в руки — слишком много лишних глаз.

До дома ехать было недалеко — и квартира, и офис расположены были в одном из старейших московских районов.

Не настолько престижном, как Патрики или Остоженка, но все же с благородным налетом «старой» Москвы.

В маленьких дворах, спрятанных за перекрытыми воротами арками, здесь можно было увидеть белье, сушащееся на веревках, как пятьдесят лет назад.

В узких переулках встретить старушек, которые говорят «булошная» и «дощь» и старичков в драповых пальто с каракулевым воротником.

А если в компании уронить пару размытых фраз о том, как в детстве тебя возили на санках по трамвайным путям и неасфальтированным еще дорогам центральных районов, и не уточнять, в каком городе было дело, у гостей, завидующих твоей квартире, может сложиться впечатление, что ты из коренных москвичей. И здесь у тебя родовое гнездо.

Матвей припарковался на своем любимом месте — рядом с домом, но так, чтобы ни из одного из окон его пентхауса, выходящих на три стороны света, машину видно не было. Заглушил мотор и отщелкнул ремень безопасности.

Но вместо того, чтобы выйти, откинул голову и прикрыл глаза.

Глухая тишина окутала его со всех сторон.

Мало кто всматривается в лобовые стекла машин, стоящих у дома. Особенно, когда зарядил мелкий и противный осенний дождь, от которого хочется поскорее укрыться в теплой квартире. Ползущие по стеклам машины капли сливались в узкие ручейки, над головой был еле слышен глухой стук по крыше. Дворники спокойно спали, даже не думая очищать поле зрения, и мир за пеленой воды становился все дальше и дальше.

Матвей ни о чем не думал.

Как всегда.

Эти часы после работы, проведенные в остывающей машине рядом с домом — были только его временем. Необходимым для жизни. Нужнее, чем сон или еда.

Приглушенный шум дождя, стекающие по стеклу капли, прохладная кожа сидений.

Иногда он заводил двигатель и включал радио — редко.

Тишины было достаточно.

Но ее нарушило жужжание телефона, стоящего на беззвучном режиме.

Едва слышное, но неуместное в его крепости из тишины и дождя.

Матвей проигнорировал его, не открывая глаз.

Но телефон, умолкнув было, зажужжал снова.

И снова.

На четвертый заход Матвей