Финеас Финн - Энтони Троллоп

его невзгоды, были ярки, а губы, с которых слетят ласковые слова, – молоды и свежи. Все это Финеас получил сполна, обратившись в своем горе к мадам Гослер.

– Я очень рада вас видеть, – сказала она.

– Вы так добры, что позволили мне прийти!

– Ну что вы. С вашей стороны очень мило, что вы решились мне довериться. Впрочем, после тех недавних новостей я была уверена, что вы придете. Я видела, вам было больно, и сочувствовала всей душой.

– Я повел себя глупо.

– Вовсе нет. Полагаю, вы поступили верно, дав прямой ответ на прямой вопрос. Если вы не обещали хранить секрет, то и лучше было сказать открыто. Так вы оправитесь быстрее. С молодым лордом, о котором идет речь, я не знакома.

– Он, ей-богу, неплохой малый. Что же до слов лорда Фоуна, половина из них преувеличение, а остальное – следствие недопонимания.

– Быть лордом в Британии – большое преимущество, – промолвила мадам Гослер.

Финеас ответил не сразу. Вся семья Стэндиш была к нему очень добра – как и Вайолет Эффингем. Не их вина, что ныне он сломлен и несчастен. Он много размышлял о случившемся и решил, что не позволит себе осуждать их.

– Положа руку на сердце, я не верю, будто титул в этом случае имеет значение, – сказал он.

– Но он всегда имеет значение, мой друг. Я не слишком хорошо знаю вашу Вайолет…

– Она не моя.

– Что ж, я не слишком хорошо знаю не вашу Вайолет. Я с ней знакома, но ничего особенного в ней не нахожу. Впрочем, мужчины и женщины всегда расходятся во мнениях, когда речь заходит о красоте. Мне известно, однако, что ее окружают лорды и графини. Девушке, вращающейся среди особ титулованных, бывает нелегко решиться стать обычной миссис.

– У нее был большой выбор среди мужчин разного положения. Дело не в титуле. Она бы не приняла предложения Чилтерна, если бы не… Но что сейчас говорить об этом!

– Они давно знали друг друга?

– О да, с детства. И граф желал их брака больше всего на свете.

– А! Тогда он его и устроил.

– Не вполне. Никто не мог бы ничего устроить против воли Чилтерна и, если уж на то пошло, против воли мисс Эффингем. Полагаю, они все устроили сами.

– Вы просили ее руки?

– Да, дважды. Но ему она отказывала еще больше раз. Мне не в чем ее винить, и все же я думал… я думал…

– Выходит, она кокетка?

– Нет. Я не позволю о ней так говорить, она не кокетка. Я лишь думаю, что она, как ни странно, сама не знала собственного сердца. Только какой прок рассуждать об этом, мадам Гослер?

– Никакого. Но порой лучше выговориться, чем держать печаль в себе.

– Так и есть – и никому в этом мире я не мог бы довериться, как вам. Не странно ли? У меня есть сестры, но они никогда не слышали о мисс Эффингем и навряд ли проявили бы участие.

– Быть может, у них есть свои фаворитки.

– О! Хм… Впрочем, неважно. А мой лучший друг здесь, в Лондоне, – сестра лорда Чилтерна.

– Она знала о вашей привязанности?

– О да.

– И сообщила вам о помолвке мисс Эффингем. Была ли она рада?

– Она всегда желала этого брака. И все же, полагаю, она была бы вполне довольна, сложись все иначе. Но сестра, разумеется, должна быть на стороне брата. В конечном счете я совершенно напрасно ездил в Бланкенберг.

– Быть может, к лучшему, что вы съездили. Все говорят, вы повели себя очень достойно.

– В тот момент обстоятельства сложились так, что я не мог отказаться.

– А что, если бы вы… убили его?

– Это было бы концом всему. Она никогда бы больше на меня не взглянула. Я, верно, застрелился бы сам, не имея другого выхода.

– А! Вы, англичане, такие странные. Впрочем, полагаю, лучше и правда ни в кого не стрелять. Но, мистер Финн, на свете есть и другие дамы, красивее мисс Вайолет Эффингем. Нет, теперь вы этого, разумеется, не признаете. Сейчас и еще месяца на два она останется для вас единственной, и вы будете чувствовать себя несчастнейшим из людей. Но перед вами по-прежнему открыты все пути. Я не знаю никого, кто к вашему возрасту сумел бы обеспечить для себя столько возможностей. Когда они даются от рождения, это ничего не значит. Легко быть лордом, если твой отец лорд, и легко жениться на красавице, если можешь сделать ее графиней. Но стать лордом или вровень с лордом, добившись этого своими силами, – вот что поистине достойно. И есть женщины, в том числе очень недурные собой, мистер Финн, у которых хватит великодушия разглядеть это и понять, что человек важнее титула.

Она пропела куплет старой шотландской песни – весьма выразительно, обнаружив красивый голос и совершенный слух, каких Финеас никогда в ней не подозревал:

Король лакея своегоНазначит генералом,Но он не может никогоНазначить честным малым [38].

– Не знал, что вы поете, мадам Гослер.

– Только иногда, по особым случаям. И я очень люблю шотландские песни. Готова доставить вам эту радость, если хотите, – и она спела всю балладу целиком. – Кто честным кормится трудом, таких зову я знатью! – повторила мадам Гослер, допев до конца. – И неважно, что этому человеку не удалось заполучить ту из нарядных дочерей Евы, которой возжелало его сердце.

Она снова запела:

– Из красавиц Шотландии может к любой посвататься лорд Лохинвар молодой! [39]

– Но молодой Лохинвар все-таки добился своей возлюбленной, – сказал Финн.

– Обратите внимание на дух стихов, мистер Финн, ибо в нем правда, а не на букву, не на рассказанную историю, которая наверняка лишь красивая ложь. Я часто думаю, что, скорее всего, и Джок из Хэзелдина [40], и молодой Лохинвар рано или поздно пожалели о своих браках. Будем надеяться, что лорда Чилтерна не постигнет та же участь.

– Убежден, он не пожалеет никогда.

– И прекрасно. Что до вас, посвятите какое-то время политике, своим речам, положению в колониях, но не любви. Там вы чувствуете себя как рыба в воде, и никакой лорд Чилтерн не сможет с вами соперничать. А если вам будет грустно, приходите ко мне, и я спою вам шотландскую песню. И обещаю: в следующий раз, когда я приглашу вас на ужин, миссис Бонтин здесь не будет. Прощайте. – Она подала ему нежную руку и на мгновение задержала ее в его руке, и он почувствовал, что утешен.

Оставшись одна, мадам Гослер опустилась в кресло и погрузилась в раздумья. В последнее время она часто задавалась вопросом, чего на самом деле взыскует ее честолюбие и чего она желает добиться в жизни. Сейчас у нее в руках была записка от герцога Омнийского. Тот ранее обронил что-то про обмен фотографиями, и это давало повод написать ему – во всяком случае,