Финеас Финн - Энтони Троллоп

она сочла это поводом. И герцог ответил: он, мол, не упустит возможности навестить ее и самолично вручить маленький дар. Визит герцога Омнийского значил много, но к чему он может привести? Какова ее конечная цель и есть ли она вообще? Как ей обеспечить свое счастье? Пока мадам Макс Гослер не могла им похвастаться, слишком томительно тянулись ее дни и часы.

Пусть герцог Омнийский придет – если снизойдет до этого. Она твердо решила, что не убоится его. О небо! Что почувствует такая женщина, как она, если мир однажды утром поприветствует ее как герцогиню Омнийскую! Мадам Гослер решила про себя твердо: буде герцог предоставит ей такую возможность, она не станет терять времени и сразу даст ему понять, как далеко простирается ее честолюбие.

Глава 55

Лорд Чилтерн в Солсби

Лорд Чилтерн сделал именно то, что обещал: он написал отцу, проезжая через Карлайл, и сразу же отправился на охоту в Уиллингфорд. Письмо, впрочем, вышло чрезвычайно холодным и натянутым; не будет преувеличением сказать, что лучше бы его и впрямь продиктовала мисс Эффингем. Начиналось оно обращением «милорд» и по мере продолжения более располагающим не становилось. Читатель может ознакомиться с ним полностью:

Станционная гостиница, Карлайл, 27 декабря 186– г.

Милорд,

я направляюсь сейчас из Лохлинтера в Лондон и пишу это письмо в соответствии с обещанием, данным моей сестре и мисс Эффингем. Я просил Вайолет стать моей женой, и она согласилась; они полагают, что вам будет приятно об этом услышать. Я, разумеется, буду признателен, если вы сообщите мне через мистера Эдвардса, что намерены делать в отношении брачного соглашения. Лора считает, что вы захотите увидеть и Вайолет, и меня в Солсби. От себя могу лишь сказать, что, если вы пожелаете, я приеду – с условием, что меня не будут ожидать ни тучный телец, ни град упреков. По моему мнению, я не заслужил ни того ни другого.

Остаюсь, ваш любящ.

Чилтерн

P. S. Адрес для корреспонденции: гостиница «Уиллингфордский бык»

Подпись, в которой он столь половинчато выразил привязанность к отцу, доставила автору письма немалые затруднения. Лорд Чилтерн никак не мог найти подходящие слова, чтобы передать суть своих чувств точно и без не любимых им иносказаний. Такими словами могли стать «любящий вас», или «ненавидящий вас», или «почитающий вас», или «совершенно к вам равнодушный» – в соответствии с настроением отца, но каково было это настроение? Сын очень боялся оставить впечатление, будто желает примирения больше, чем родитель, и твердо намеревался не проявлять ни раскаяния, ни покорности, если речь зайдет о прошлом. Что до будущего, то лорд Чилтерн был готов подчиниться отцу, если это не принесет значительных неудобств, но в отношении уже сделанного он не уступит ни шагу, а если отец коснется тех, минувших дел, то ему будет дан решительный отпор.

Граф, разумеется, был возмущен упрямством сына и в течение пары часов клялся и божился, что не станет ему отвечать. Однако природой положено так, что родитель всегда скучает по своему чаду куда больше, чем чадо по нему. Лорд Чилтерн все-таки заключил помолвку – ту самую, которой всегда желал для него отец, и сделал какой-никакой, хоть и весьма неудовлетворительный, но все же шаг к примирению. Перечитывая письмо во второй раз, старик пропустил отсылку к тучным тельцам, в которой ему виделся особенно дурной вкус. К вечеру он ответил сыну так:

Солсби, 29 декабря 186– г.

Мой дорогой Чилтерн,

я получил твое письмо и искренне рад слышать, что милая Вайолет согласилась на брак с тобой. Ее состояние поправит твои дела, но сама она куда драгоценнее любого богатства. Мое мнение о ней тебе давно известно. Я с гордостью приму ее как дочь в своем доме.

Я, разумеется, напишу ей немедленно и постараюсь договориться о дате ее приезда сюда. После этого я сообщу тебе и могу лишь пообещать сделать все, чтобы в Солсби тебя ничто не стесняло.

Твой любящий отец,

Брентфорд

Ричардс, конюх, по-прежнему здесь. Быть может, тебе лучше написать ему напрямую по поводу твоих лошадей.

К середине февраля обо всем было договорено, и Вайолет встретилась со своим женихом в доме его отца. Все это время она жила у тетки, где подвергалась мягкому, но неотступному давлению.

– Дорогая Вайолет, – по прибытии в Баддингем приветствовала ее тетя с серьезностью, призванной устрашить молодую леди. – Не знаю, что и сказать.

– Скажите «здравствуй», тетушка, – ответила Вайолет.

– Я имею в виду – по поводу помолвки, – произнесла леди Болдок еще более многозначительным тоном.

– Не говорите ничего, коли не одобряете ее.

– Что значит ничего не говорить? Как тут молчать – или тем более поздравлять тебя?

– Принято считать, что слово – серебро, а молчание – золото, – усмехнулась девушка.

– Все это прекрасно, и я бы молчала, если бы не мой долг. Но, Вайолет, мне доверили тебя воспитывать. Если я увижу, что ты погубила свою жизнь, я буду казнить себя до конца своих дней.

– Право, тетя, это совершенно необязательно. Я не устану повторять: вы сделали все возможное, чтобы… чтобы поставить меня в повод, как говорят лошадники.

– Лошадники! О Вайолет!

– Но знаете, тетя, я все еще надеюсь благополучно пройти дистанцию. Вот увидите, бедный лорд Чилтерн не так страшен, как его малюют.

– Но зачем выбирать того, в ком есть хоть какие-то сомнения?

– Мне нравится, чтобы в картине были и темные краски, тетя.

– Взгляни на лорда Фоуна.

– Уже глядела.

– Молодой дворянин, начинающий государственную карьеру, которая может привести… бог весть к каким высотам!

– Бог весть. Но к браку со мной она не приведет определенно.

– А мистер Эпплдом!

– Милый мистер Эпплдом… Он мне и правда нравится. Но, видите ли, тетя, лорд Чилтерн нравится мне куда больше. А молодые девицы склонны поступать, как подскажут им чувства.

– Но ты дюжину раз ему отказывала.

– Я не считала, тетя, но думаю, все-таки меньше.

Подобные разговоры повторялись снова и снова на протяжении всего месяца, что мисс Эффингем провела в Баддингеме, но власти помешать помолвке у леди Болдок не было, и Вайолет стойко выдерживала ее ворчание. Будущего мужа племянницы тетушка именовала не иначе как «этот буян» и намекала на возможное грубое обращение, которому может подвергнуться его супруга. Сама невеста, однако, над этой угрозой лишь смеялась, утверждая, что такова доля всех замужних женщин.

– Говоря по правде, полагаю, и мой дядя Болдок не всегда сохранял хладнокровие, – однажды заявила она.

Говоря по правде, покойный лорд Болдок – как прекрасно знала Вайолет – был перед своей супругой кроток, как ягненок перед стригалем, и, по свидетельствам близких, не позволял себе никаких вольностей даже в молодые годы.

– Ваш дядя Болдок, юная мисс, был человеком благородным, и с лордом Чилтерном они различались, как небо и земля, – возмутилась тетя.

– Да, но возникает вопрос: кто из них небо? –