Я и моя судьба - Лян Сяошэн

В эту чрезвычайную ситуацию вмешались еще три семьи – младшая тетя Сяна забрала из детского сада нашего сына; другие две тетки, прихватив деньги, помчались в больницу, чтобы помочь с уходом за больной и уладить формальности по госпитализации; ну а их мужья купили билеты на самолет и отправились прямиком во Внутреннюю Монголию.

Реальность очередной раз показала, что значат родственники.

Умение Сяна оказать себе самопомощь спасло ему жизнь – он отыскал склон, руками вырыл в снегу убежище и спрятался там вместе со своей лошадью. Его спас господин Гэн. Разговаривая в тот злополучный день с Сяном по телефону, господин Гэн запомнил, что тот упоминал снежную бурю, поэтому, когда с Сяном пропала связь, он сразу понял всю серьезность ситуации, тут же от имени своей компании арендовал во Внутренней Монголии вертолет, и уже на следующее утро мужья теток Сяна обнаружили его с воздуха.

Сян получил сильное обморожение и теперь переживал, что на всю жизнь останется инвалидом и уже никогда не сможет держать в руках фотокамеру. Каким бы оптимистом ни был человек, бывают моменты, когда он впадает в беспросветный пессимизм.

Мне как его жене пришлось сыграть роль его личного психиатра – как говорится, невозможно загнать утку на насест, но другого пути нет. В тот период я перечитала кучу книг по психологии, благодаря чему очень даже неплохо справилась со своей ролью, а еще я поняла, что на самом деле означают для супругов слова «делить вместе радость и горе».

В компании говорили, что поведение нашего начальника было своего рода наградой за мое трудолюбие – ведь, попав в сложную ситуацию, я не отказалась от проекта, именно поэтому он проникся ко мне уважением. Но сама я понимала, что его благородный поступок был благодарностью за то, что когда-то мой муж спас жизнь ему.

Сдаваться я не собиралась.

Каким бы сложным ни был проект, если он приносил помощь бедным, я должна была его продолжать. В противном случае я бы превратилась в посмешище.

Передо мной огромное окно в пол, идеально чистое. По его краям – белоснежные шторы; по эту сторону нахожусь я и две медсестры, по другую – муж со шрамами на лице, совсем седой отец и ухоженная свекровь. Между отцом и свекровью стоит красивый юноша, это наш с Сяном сын.

Раковые клетки снова распространились по моему телу, мне предстояло перенести третью операцию.

Родные смотрели на меня через стекло, делая подбадривающие жесты.

Я тоже смотрела на них, чувствуя ценность семейных уз и силу, которую они мне давали.

Из Шэньчжэня прилетела Цзюань, показала мне свою трехлетнюю дочурку.

Я улыбнулась.

Брат Чжан уже умер – девочка была их общим с Цзюань ребенком.

Цзюань взяла на себя управление транспортной компанией, стала членом народного политического консультативного совета в одном из районов Шэньчжэня, а кроме того – зампредседателя торговой палаты этого района. Как и предвидел Сян, она обладала потрясающей деловой хваткой, поэтому ее дела, а лучше сказать, карьера, процветала и шла в гору.

Объявился и племянник Чжао Кай.

Его приезда я не ожидала.

Из-за обиды на меня его матери наши отношения с ним на какое-то время тоже пострадали.

Как-то раз мы встречались в моем номере гостиницы, когда после второй операции я приезжала в Шэньсяньдин, и тогда вместе со мной был отец.

Чжао Кай на тот момент уже работал и теперь вернулся домой, чтобы отметить с матерью Праздник весны.

Я спросила, чем именно он занимается.

Он сказал, что является главным редактором одного из интернет-сайтов, заодно он показал мне несколько своих статей.

Прочитав их, я выказала недовольство, объяснив, что это никакие не статьи, а сплошное передергивание фактов и переход на личности. Я так сказала, поскольку знала не понаслышке, что это такое.

– Считаешь, что я занимаюсь троллингом? – спросил он.

– Можно сказать и так, – ответила я.

– А чем троллинг отличается от критики? – снова спросил он.

– В нескольких словах этого не расскажешь, но это точно разные вещи.

– Если одно от другого сложно отличить, значит, как таковой разницы между ними нет. Я хочу быть троллем, пусть меня называют сатириком, причем профессиональным.

Не желая его слушать, я нахмурилась:

– На свете нет такой профессии, как сатирик, и такой профессии, как тролль, тоже нет, что это еще за профессия?

Он опустил голову.

– Чжао Кай, лучше найди себе серьезную работу! – резко сказала я. Сказала из лучших побуждений.

Он резко вскинул голову и сердито возразил:

– А почему вдруг моя работа несерьезная? Я получаю по две тысячи за тысячу иероглифов, то есть по два юаня за иероглиф, сейчас я зарабатываю больше, чем когда бы то ни было, у меня все прекрасно, я, что называется, словил удачу за хвост!

На какой-то момент я потеряла дар речи.

Отец к тому моменту успел дочитать одну из его статей и вмешался в разговор:

– Парень, твоя тетя права. Пока тебя нанимают, сегодня ты будешь восхвалять одно, завтра – очернять другое, поэтому вскоре просто потеряешь себя, это нельзя воспринимать как серьезную работу…

Тогда Чжао Кай повернулся к моему отцу и с сарказмом произнес:

– Вы знаете, насколько сложно получить работу, где бы платили больше? Я что, выпускник элитного университета? Неужто, если человек зарабатывает чуть больше, он тут же себя теряет? Будто если я буду зарабатывать меньше, то я себя обрету? И что это за работа, на которую не нанимают? Если потребность в таких работниках есть, значит, это чем-то обосновано…

Мой седовласый отец покраснел – еще никто в жизни не отчитывал его при мне.

– Нахал! – не удержалась я.

Чжао Кай снова опустил голову. Чувствовалось, что в душе он с нами не согласен.

– Я устала, тебе лучше уйти, – сказала я.

– Да, – поддержал отец, – твоей тете два месяца назад снова сделали операцию, ты же понимаешь…

– Но я пришел не просто так, я по делу, – вдруг сказал он.

Мне пришлось спросить, по какому именно.

И тогда он промямлил, что хочет занять сто тысяч юаней. Как оказалось, вебсайт, на котором он работал, снова с кем-то объединялся, и если бы он внес сто тысяч, то стал бы настоящим акционером.

– Что для тебя какие-то сто тысяч? Тетя, выручи меня еще раз! – с этими словами он схватил меня за руку.

– Сто тысяч – это моя зарплата за год, – строго сказала я, высвобождая руку, – мы с мужем оба живем за счет зарплаты и отнюдь не относимся к богачам, так что у меня