Марк, выходи! - Роман Зинзер

Он кивнул и медленно отряхнулся. Я осмотрел себя. Пара царапин, отбитый зад и порванный рукав футболки. Ерунда. После боев с «Мадридом» и не такое бывало.

– Ты деньги им заплатишь? – спросил меня Арсен.

– Им? Костику с Ромой?

– Да.

– Ха! Ясный перец! Не отдам три сотни – буду получать от них каждый день. У тебя деньги есть, кстати?

– Я платить не буду. Зачем я буду платить? Мы только приехали. Я ничего не делал.

– Ну… они тебя каждый день рихтовать будут тогда. Костик особенно. Ему деньги нужны. Он их это… на… ну понял, да?

– Тогда я его убью, – сказал Арсен.

Я сначала удивился, а потом засмеялся.

– Они тебя бить, говорю, каждый день будут. Знаешь, как у нас тут бьют чужих? Только зубы летят. Лучше заплатить. Я почти нашел уже деньги, – сказал ему я. Меня почему-то потянуло поговорить.

– Если будут бить, то я их убью, – снова повторил Арсен.

Он еще раз стряхнул с себя пыль, схватил мешок с кусками цемента и каких-то деревяшек и потащил его на свалку.

– Я пойду. Пока, – сказал он мне.

– Помочь, может? – спросил я.

– Нет, я так силу качаю, – ответил Арсен. – Надо много таскать вот так, чтобы как у Рокки сила была.

Арсен ушел. Я повспоминал, кто такой Рокки, сообразил, что это такой фильм про боксера, и сразу забыл о нем. Мне еще деньги надо найти. До вторника всего два дня остается. Рома и Костян все помнят и опоздания с выплатой денег мне не простят. Сразу в морду или один, или другой треснет, и объясняй потом маме, что это я на футболе упал. Четыре раза. У нас все пацаны и так слишком часто на футболе падали.

* * *

Девчонок у нас во дворе было мало. Ну как мало? Они были, но наши ровесницы собирались в свои маленькие кучки и с пацанами совсем не общались. Играли в свои дурацкие дочки-матери, выбивалы и прочую ерунду. А те, кто постарше, или болтались со старшаками, или гуляли с пацанами из школы.

Мелких девчонок у нас было пять или шесть. Старших – двенадцати и тринадцати лет – две. Маша и Лена. Они жили в доме напротив моего, учились в тридцать четвертой школе и были очень красивыми. Так думали все малыши и я. Очень-очень красивыми.

Машке было двенадцать, она была темноволосая и худая. У нее были богатые родители. Мы с пацанами часто видели, как она садилась в «мерседес» и уезжала с родителями на дачу. Или не на дачу. Куда-то уезжала. На «мерседесе». У наших родителей ни у кого «мерседеса» не было, и мы считали Машкину семью очень богатой, а значит, и саму Машку – недружелюбной и «на сложных щах». Просто так снежками в нее не кинешь. И в бадминтон не сыграешь. Из всех нас лишь у Жирика отец ездил на тачке – девяносто девятых «жигулях», но девяносто девятые «жигули» и «мерседес» – машины разные, и поэтому Жирик при Машке тоже стеснялся и заикался.

Ленка была проще. Ей вот только исполнилось тринадцать, семья у нее была как и все наши, и машины у нее не было. Но Машка и Ленка дружили. Они учились в параллельных классах и ходили в школу вместе. Наши пацаны пытались ходить в школу с ними, даже носить их портфели и по-всякому набиться в компанию, но получалось не очень. Машка просто строила хмурую рожу, и у пацанов все желание дружить пропадало. Один лишь Санек Струков умудрялся ходить с Машкой или Ленкой из школы, да и то только тогда, когда девчонки уходили из школы раздельно.

– А я целовался с Машкой, – сказал нам как-то Диман, но никто ему не поверил.

– Да отвечаю! Сегодня. Я с ней со школы шел, а потом ее родаки попросили арбуз купить. Я ей помог донести и поднять. И вот она мне такая: «Спасибо, Дим». А я ей: «А мне мало!». Она: «Что мало?». А я: «Спасибо мне мало». Говорю: «Давай целоваться!». И она огляделась и поцеловала меня. Прямо вот сюда, – Диман ткнул пальцем в свою верхнюю губу.

– Да гонишь ты, Троцкий, – сказал брату Санек. – Сегодня арбузов у нас не стояло.

Арбузов сегодня и правда не было. Их обычно привозил в прицепе мужик на «жигулях» и продавал по рублю за килограмм. Прямо во дворе. Рядом с тем местом, куда приезжала мусорка. Я сам часто гонял к нему за арбузом.

– Да мы за «Юбилейный» аж ходили. Там сегодня машина стоит. Я минут десять тащил этот арбуз. И вот награда!

– Гонишь, гонишь, – повторил Санек.

Мы все покивали. Никто, понятное дело, не поверил Диману, что он, одиннадцатилетний малыш, поцеловал двенадцатилетнюю такую клевую Машку, но сомнения и зависть оставались. Вдруг и правда целовал? Засранец мелкий!

Машка и Ленка нравились всем. Но во дворе гуляли они или вдвоем, или со старшими. Сидели на лавках, смеялись, носились друг за другом. Все малыши лишь поглядывали и пускали слюни…

Я из окна увидел, как к нашему подъезду подъехала соседская машина. Она была с прицепом, доверху набитым арбузами. Железно, это соседи из Соль-Илецка приехали. Соль-Илецк – это маленький город, который находился где-то недалеко от нашего. В Соль-Илецк в июле и августе все ездили за арбузами. Там их много росло, и все были вкусные.

И я кое-что придумал. Сейчас соседи будут таскать свои арбузы на третий этаж, а я вызовусь им помогать. Глядишь, и дадут за помощь рублей десять. Главное – несильно в помощники напрашиваться, а то станет понятно, что я денег хочу.

Я надел футболку и шорты, влез в кроссовки, крикнул родакам, что пошел гулять, и спустился вниз на улицу.

Соседи как раз начали по одному доставать арбузы из прицепа.

– Дядя Гена, помочь вам?

Сосед, хороший дядька, держал в руках два арбуза и ждал, пока его семья – жена и дочь – откроет ему дверь в подъезд.

– А, Марик. Привет. Подержи-ка дверь. Вот. Спасибо.

Дверь я подержал, и сосед пошел наверх. Когда он снова спустился, я все еще стоял возле его машины и ждал распоряжений.

– Раз ты здесь и дел нет у тебя, то помоги, – сказал сосед и вручил мне арбуз.

Я с радостью его подхватил и пополз на третий этаж. Арбуз был тяжелый. Килограммов на семь.

Так мы по очереди совершили ходок двадцать. Я запыхался подниматься на этажи и весь вспотел – хоть выжимай.

– Вот держи, Марик, – сосед вынул из кармана