Том 2. Эфирный тракт - Андрей Платонович Платонов

В записке, которую направил Сталин в редакцию журнала, было сказано: «К сведению редакции „Красная новь“. Рассказ агента наших врагов, написанный с целью развенчания колхозного движения и опубликованный головотяпами-коммунистами с целью продемонстрировать свою непревзойденную слепоту. P. S.: Надо бы наказать и автора и головотяпов так, чтобы наказание пошло им „впрок“» (Власть и художественная интеллигенция. Документы ЦК РКП(б) – ВКП(б), ВЧК-ОГПУ-НКВД о культурной политике. 1917–1953 гг. М., 1999, с. 150).

В справке о Платонове, которую напишет в момент создания дела сотрудник 4 отделения Секретно-политического отдела ОГПУ Н. X. Шиваров, говорится: «Платонов после опубликования повести „Впрок“ сказал: „Мне все равно, что другие будут говорить. Я писал эту повесть для одного человека (для тов. Сталина), этот человек повесть читал и по существу мне ответил. Все остальное меня не интересует“» (Шенталинский В. А. Рабы свободы. М., 1995, с. 282).

Платонов написал Сталину письмо от 8 июня 1931 г., где признавал допущенные идеологические ошибки и называл повесть «гнусной» и «бредовой»:

«Товарищ Сталин.

Я прошу у вас внимания, которого делами пока еще не заслужил. Из необходимости беречь ваше время, я буду краток, может быть, даже в ущерб ясности дела.

В журнале „Красная новь“ напечатана моя повесть „Впрок“. Написана она более года тому назад. Товарищи из рапповского руководства оценили эту мою работу как идеологически крайне вредную. Перечитав свою повесть, я многое передумал; я заметил в ней то, что было в период работы незаметно для меня самого и явно для всякого пролетарского человека – кулацкий дух, дух иронии, двусмысленности, ухищрений, ложной стилистики и т. д. Получилась действительно губительная работа, ибо ее только и можно истолковать во вред колхозному движению. Но колхозное движение – есть самый драгоценный, самый, так сказать, „трудный“ продукт революции. Этот продукт, как ребенок, требует огромного, чуткого внимания, даже при одном только приближении к нему. У меня же, коротко говоря, получилась какая-то контрреволюционная пропаганда (первичные намерения автора не меняют дела – важен результат). Вам я пишу это прямо, хотя тоска не покидает меня.

Я увидел, что товарищи из РАППа – правы, что я заблудился и погибаю.

В прошлом году, летом, я был в колхозах средневолжского края (после написания „Впрока“). Там я увидел и почувствовал, что означает в действительности социалистическое переустройство деревни, что означают колхозы для бедноты и батраков, для всех трудящихся крестьян. Там я увидел колхозных людей, поразивших мое сознание и там же я имел случай разглядеть кулаков и тех, кто помогает им. Конкретные факты были настолько глубоки, иногда трагичны по своему содержанию, что у меня запеклась душа, – я понял, какие страшные, сумрачные силы противостоят миру социализма и какая неимоверная работа нужна от каждого человека, чьи надежда заключается в социализме. В результате поездки, в результате идеологической помощи ряда лучших товарищей, настоящих большевиков, я внутренне, художественно отверг свои прежние сочинения – а их надо было отвергнуть и политически, и уничтожить или не стараться печатать. В этом было мое заблуждение, слабость понимания обстановки. Тогда я начал работать над новой книгой, проверяя себя, ловя на каждой фразе и каждом положении, мучительно и медленно, одолевая инерцию лжи и пошлости, которая еще владеет мною, которая враждебна пролетариату и колхозникам. В результате труда и нового, т. е. пролетарского подхода к действительности, мне становилось все более легко и свободно, точно я возвращался домой из чужих мест.

Теперь рапповская критика объяснила мне, что „Впрок“ есть вредное произведение для колхозов, для той политики, которая служит надеждой для всех трудящихся крестьян во всем мире. Зная, что вы стоите во главе этой политики, что в ней, в политике партии, заключена работа (?) о миллионах, я оставляю в стороне всякую заботу о своей личности и стараюсь найти способ, каким можно уменьшить вред от опубликования повести „Впрок“. Этот способ состоит в написании и опубликовании такого произведения, которое бы принесло идеологической и художественной пользы для пролетарского читателя в десять раз больше, чем тот вред, та деморализующая контрреволюционная ирония, которые объективно содержатся во „Впроке“.

Вся моя забота – в уменьшении вреда от моей прошлой литературной деятельности. Над этим я работаю с осени прошлого года, но теперь я должен удесятерить усилия, ибо единственный выход находится в такой работе, которая искупила бы вред от „Впрока“. Кроме этого главного дела, я напишу заявление в печать, в котором сделаю признание губительных ошибок своей литературной роботы – и так, чтобы другим страшно стало, чтобы ясно было, что какое бы то ни было выступление, объективно вредящее пролетариату, есть подлость, и подлость особо гнусная, если ее делает пролетарский человек.

Ясно, что такое заявление есть лишь обещание искупить свою вину, но не само искупление. Однако я еще никогда не делал таких заявлений и не сделал бы, если бы не был уверен, что выполню.

Товарищ Сталин, я слышал, что вы глубоко цените художественную литературу и интересуетесь ею.

Если вы прочитали или прочитаете „Впрок“, то в вас, как теперь мне ясно, это бредовое сочинение вызовет суровое осуждение, потому что вы являетесь руководителем социалистического переустройства деревни, что вам это ближе к сердцу, чем кому бы то ни было.

Этим письмом я не надеюсь уменьшить гнусность „Впрока“, но я хочу, чтобы вам было ясно, как смотрит на это дело виновник его – автор, и что он предпринимает для ликвидации своих ошибок.

Перечитав это свое письмо к вам, мне захотелось добавить еще что-нибудь, чтобы служило непосредственным выражением моего действительного отношения к социалистическому строительству. Но это я имею право сделать, когда уже буду полезен революции.

Глубоко уважающий вас Андрей Платонов.

8 июня 1931 г.»

Машинописную копию этого платоновского письма М. Горькому послал П. П. Товстуха, ближайший помощник Сталина (работал в его секретариате с декабря 1921 года) с записью: «т. Горькому А. М. По поручению т. Сталина посылается письмо Платонова. Товстуха». Копия хранилась в Архиве Президента Российской Федерации, в начале 1990-х годов передана в Архив А. М. Горького Института мировой литературы им. А. М. Горького РАН. Печатается по этому экземпляру (ПТЛ 12-113-1) (Грех перед нечистыми: Неизвестное письмо Андрея Платонова Сталину / Публикация Т. Дубинской и Т. Джалилова // Новая газета. 1999. 1–7 марта).

Сталин переслал письмо Платонова Горькому, приехавшему из эмиграции, и поручил ему работу с Платоновым. Из опубликованных в последние годы материалов переписки Сталина с Горьким становится понятен характер контактов Платонова с Горьким.

На следующий день, 9 июня 1931 г. Андрей Платонов посылает