Девушка из книжного - Кэй Аоно

— Хорошая идея! Можно позвать Такэдзаки или Сэйна Мива, они хотели с тобой познакомиться. Видимо, Агати-кун всем растрепал, какая у меня красивая жена.

— Красивая жена? Я, что ли?

Пф! Кто сейчас так вообще говорит?

— Они все завидуют, что я женился, ни у кого из них нет даже девушки.

— Ну тогда, чтобы оправдать их ожидания, оденусь прилично и организую угощения. Придется изображать из себя красивую жену, которая хорошо готовит, — нарочито игриво произнесла Аки.

У меня испортилось настроение, когда я услышала истинные мысли Нобумицу, но сейчас нет смысла спорить. Потом еще успеем подумать о детях.

— Чего бы такого приготовить? Может, блюдо итальянской кухни? Интересно, Агати любит пасту?..

Аки уже начала продумывать меню для вечеринки.

— Не волнуйся, все будет хорошо! Им все равно, что есть, главное — побольше. Они будут впечатлены уже тем, что девушка сама что-то приготовила.

— Нет уж! Мне непременно хочется угостить их чем-нибудь вкусненьким, чтобы непопулярные одинокие парни точно тебе позавидовали!

Аки лучезарно улыбнулась. Я не хочу, чтобы отношения с Нобумицу испортились. К тому же я только-только вышла замуж. Пусть через силу, но я буду стараться чувствовать себя лучше. А детей потом как-нибудь спокойненько обсудим. Пока это все равно никакого отношения к нам не имеет.

Аки заперла все свои сомнения глубоко в душе.

— Я дома!

Рико закрыла за собой входную дверь. От Китидзёдзи, где расположен книжный магазин, до дома на станции Мусаси-Коганэй по линии Тюо было ехать минут десять. Дом Рико находился за рекой Ногавой, в конце жилого района, построенного где-то во второй половине 1970-х годов, примерно в двадцати минутах ходьбы от южного выхода станции, похорошевший от недавней реновации. Район состоял из плотно поставленных друг к другу однотипных домов площадью примерно в сто квадратных метров. Многие жители остались в этом квартале после того, как переехали в него в возрасте тридцати-сорока лет, вырастили детей, впоследствии покинувших родительское гнездо. Средний возраст жителей, вероятно, превышал шестьдесят лет. Рико считала, что, возможно, из-за большого числа пожилых их район был не очень оживленным. В тесной прихожей была разбросана обувь отца, и Рико расставила ее аккуратно. Сегодня отец куда-то ходил? И свет оставлен включенным. Лампа тускло мерцает, а под ней летает несколько мошек. Я опять забыла купить запасную лампочку! Так, нужно завтра не забыть. Раньше отец всегда сам, без напоминания, их покупал, когда замечал, что пора.

Рико зашла на кухню слева от входа и увидела алюминиевую кастрюльку на плите — тушеные куриные крылышки и картошка, которую она сделала с утра. Я ведь его просила убрать остатки в холодильник, середина лета, все очень быстро портится! Рико, поднеся кастрюлю к лицу, понюхала ее. Вроде еще не испортилось. Папа не очень любит курицу, почти не притронулся к ней. Но куриные крылышки стоят недорого и очень спасают в материальном плане. Я не всегда могу прислушиваться к предпочтениям отца. Я сегодня очень устала, пожалуй, этим и поужинаю. Интересно, отец уже спит?

Поднявшись по лестнице, она заглянула в комнату справа, в ту, что была в японском стиле и принадлежала хозяину дома, отцу Рико. Слева же находилась комната Рико, она принадлежала ей с детства. Отодвинув фусума[29], Рико увидела спящего за столом отца с полуоткрытым ртом. Телевизор в углу комнаты был оставлен включенным, диктор NHK[30] что-то вещал.

— Пап, папа! — Рико потрясла его. — Не спи здесь, простудишься!

— У, угу…

Отец стал чаще дремать, чем раньше. Три года назад он уволился с очередной работы и вышел на пенсию, но ни хобби, ни активного общения с кем-то у него не имелось, поэтому каждый день у него было очень много свободного времени. Иногда, по настроению, он ухаживал за садом размером с гулькин нос, но даже это казалось ему утомительным в его возрасте. Большую часть дня он проводил перед телевизором. Ему только исполнилось шестьдесят восемь лет, а он уже чувствовал себя стариком. Пепельница, лежавшая на столе, была заполнена окурками. Видимо, из-за избытка свободного времени он стал курить больше.

— Пап, ну посмотри, сколько тут сигарет! Засыпать, пока куришь, очень опасно! — сказала Рико, убирая пепельницу.

— С возвращением. Который час?

— Уже одиннадцать. Я постелю футон, ложись спать.

— Да-да.

Рико выключила телевизор, отодвинула в угол комнаты стол и постелила футон. Поскольку было лето, вместо одеяла использовалось легкое махровое, но уже сильно изношенное покрывало. Его уже лет двадцать используем? Когда-то оно было голубым, но из-за стирки стало почти белым, и ворс уже сильно обтрепался. Я хотела купить новое, но отец против. Он всегда был упрямым, но с возрастом стал только хуже, не приемлет даже малейших изменений. И по поводу этого покрывала продолжает настаивать, что его еще можно использовать. Однажды я попыталась его тихонько отнести в кладовую, но отец заметил и тут же вернул в шкаф.

— Давай чисти зубы и переодевайся.

Наверное, если бы у меня были дети, я бы им так же говорила? В последнее время он ленится даже чистить зубы. Говорит, что раз у него уже больше половины зубов вставные, то нет смысла. Наверное, поэтому у него стало сильнее пахнуть изо рта, хотя запах сигарет немного перебивает эту вонь.

— Мне лень их чистить.

— Не говори так. Тебе полезно двигаться.

Видимо, ему сложно спуститься к раковине на первый этаж. Я бы хотела сделать туалет и раковину на втором, но отцу и эта идея не по душе.

Около полугода назад я прочитала в городской газете статью о том, что можно получить субсидию на ремонт для беспрепятственного доступа[31] в дом. Я сходила тогда в городскую администрацию и подала заявку, для которой нужно было пройти множество утомительных бюрократических процедур. Проконсультировавшись с набросавшим смету плотником, я получила разрешение от муниципалитета, а когда работы должны были уже начаться — отец отказался. Я была уверена, что убедила его, но он уперся в последний момент.

«Этот дом построил я и, пока я жив, хочу, чтобы он оставался неизменным».

Как бы Рико ни пыталась его уговорить, запугать — все было бесполезно. Отец и слышать ничего не хотел не то что о капитальном ремонте — даже о небольших улучшениях, будь то смена напольного покрытия или покраска стен.

— После моей смерти это будет твой дом, вот и делай с ним тогда все что хочешь. Но не сейчас.

Отец продолжал настаивать на своем, и в конце концов мне пришлось отказаться от моего плана. Бесит уже его упрямство! Он хоть понимает, сколько времени и сил я потратила на то, чтобы обо всем договориться? Для его же блага бегала туда-сюда.

Рико вернулась на кухню и поставила греться кастрюлю. Заглянув в контейнер для круп, она увидела, что риса совсем не осталось. И мисо-суп тоже кончился. Цокнув языком, она открыла морозилку и, к своему счастью, обнаружила там два жареных онигири. На сегодня хватит. Специально только для себя готовить совсем нет желания. К тому же с обеда уже прошло столько времени, что сейчас я уже не чувствую голода.

На столе лежало два письма: выписка с карты и рекламное уведомление о распродаже костюмов. Рико бегло просмотрела их, ленивыми движениями рук положила замороженные онигири в микроволновку и установила таймер. Она открыла холодильник, чтобы достать ячменный чай[32], и обнаружила остатки тикува[33] с истекшим больше месяца назад сроком годности. Придется выбросить. Надо разобрать холодильник, я уже давненько его не мыла. Там и в глубине еще что-то лежит…

Я поняла, как сильно устала, только когда села за стол. Ноги затекли и чешутся, как от обморожения. Вроде я привыкла к напряженной стоячей работе, но сегодня