Звуки, которые нас окликают - Ольга Владимировна Харитонова

закипела. Беззащитность и слабость спрятаны, а вот ненависть — всегда при себе. На что, казалось бы? Кабы кто обидел действительно. И если конкретно тебя обидел, то ненависти бы не было: вспорхнула бы грусть, поднялась обида, заскреблось что-то безымянное, непонятное…

Ненависть чаще приходит, когда обижают не тебя, близкого — даёт тебе силы защитить. Или приходит, когда сравнивают тебя, такую независимую и яркую личность, с женской общностью, вливают каплей в толпу, у которой, оказывается, нет другого выбора, как только просить помощи. Какая здесь, кстати, логика? Просить помощи всех и каждого, оценивая силу: потянет меня этот с моими-то проблемами или хил слишком? Вроде тянет, надо брать. Или — нет, матрас достать с полки не может, слабенький, до ЗАГСа не дойдёт.

Несовпадение взглядов на жизнь раздражает. Однажды, тоже в поезде, ехали с друзьями с литературного фестиваля: горланили, обсуждая рукописи и всех подряд, зачитывали что-то, смеялись. За нами пристально наблюдала тощая блондинка «за сорок». Слышал нас весь вагон, но очевидно прислушивалась только она, рассматривала лица, заглядывала в распечатки, потянув нос вперёд. В какой-то момент мы замолкли, а она спросила (ей-богу вот прямо так):

— А вы на полном серьёзе, вот точно, абсолютно честно хотите быть такими умными?

И мы не нашлись что ответить. Я попросила переформулировать вопрос. Но женщина не смогла.

Ненависть и тогда засветила огонёк зажигалки, с готовностью подняла с ней руку, но поджигать ничего не стала, улеглась, отвлеклась на что-то — может, проезжали через ж/д мост? Почему? Потому что опять моя жизнь кому-то не угодила. Не по ихнему она сложена вдруг, не по ихову.

Случай я запомнила. Оба эти случая я запомнила, потому что испытала сильные продолжительные эмоции. А ведь ненависть — продолжительна. Она зарождается и зреет, как яблоко, набирающее цвет. Краснеет и отваливается от ветки, закипает и прорывается наружу.

По мнению отца, я неправильно сплю. Точнее, просто слишком долго. Если к восьми часам утра я не поднимаюсь с постели, отец заходит в комнату, тихо садится на диван и кладёт ладонь на мою щиколотку. Чаще всего так случается в выходной, потому что в будний день я не имею шанса встать позже семи. Если спросить, зачем меня будить так рано, то отец ответит: ему показалось, что я «сплю достаточно». Рассказ о моём накопившемся недосыпе, работе допоздна и напоминание о выходном дне не избавили меня от ладони на щиколотке в восемь утра ни разу.

И яблоко однажды дозрело.

Я бросила его в отца, скомкав из слов, а куда попала — не помню.

Через пару недель я проснулась от шёпота посреди комнаты. «Ну ничего себе!» — раздалось где-то выше и правее, а потом послышались удаляющиеся шаги и щелчок двери. Ну, ещё бы, шёл одиннадцатый час воскресенья. «Я ведь тебя не будил!» — искренне изумлялся отец. А если я слышала его возглас, то, значит, уже не спала, спящие ничего не могут слышать. И ничего, что сплю я чутко и от того под подушкой; что мне в принципе никуда не нужно — хоть спи весь день…

Несовпадение кого-то с тобой и тебя с кем-то — пища ненависти. Сначала к фактам несовпадения, к фактам, к фактам, а потом и к человеку, факты провоцирующему.

Не делай так.

Не делай так!

Не делай так, твою ж мать!!!

И не успокоить злость, не усыпить — с кем-нибудь да не совпадёшь.

На днях поздно вечером возвращаюсь домой на такси: тепло, тихо, усталость расслабляет и усыпляет, ещё пара остановок и можно упасть в постель. И тут получаю смс от своего студента — я веду у них оформительское дело — просит написать его долги по предмету. «Ты на полном серьёзе, вот точно, абсолютно честно хочешь быть таким умным?» — хотелось спросить его. Намекаю на поздний час, прошу написать в понедельник днём, когда у меня будет доступ к журналу. Про себя хмыкаю: лучше поздний порыв к знаниям, чем никогда. А он мне, сволочь: «А можно всё-таки сейчас?». «Ты серьёзно?» — тарабаню по клавишам гневно. Молчит.

Зачем же ты так делаешь, думаю, кто ж тебя попросит спустить матрас со второй полки после такого?

***

Разговор в полумраке храма:

— …иди исповедуйся.

— А что мне говорить? Я ни в чём не раскаиваюсь. Я всех люблю, никаких проблем у меня нет.

— Тогда попроси счастья в личной жизни.

— А у меня всё хорошо.

— Так будет ещё лучше! Успехов в работе попроси.

— Да у меня всё круто на работе.

— Так будет ещё лучше!

— Так совесть надо иметь вообще-то.

ВОКРУГ ЦЕЛАЯ ЖИЗНЬ

Я стою под куполом омского Успенского собора и смотрю во все глаза.

Я не знаю, как называется вот эта штука, и эта не знаю как, и эта

(не знаю, что это храмовый латунный подсвечник, красная — это лампада, а прямо передо мной — ковчег), но прекрасно представляю, как сложно было скульпторам и художникам сделать все эти вещи и сколько времени на это ушло.

И однозначно могу сказать, что всё, окружающее меня сейчас, красиво. Без предназначения и названия.

И чудесно поют.

В соборе сегодня мощи Матроны Московской.

Люди подходят к позолоченной коробочке. И я понимаю — вижу, что она важна. Её целуют и гладят, ей кланяются.

Я тоже подхожу и целую её. Не для себя, для мамы. Мама, увидев, что я поцеловала коробочку, будет думать, что у меня всё наладится.

А у меня внутри ничего особенного. На губах остался холод металла — лёгкое жжение (почему-то хочется назвать его серебряным). И всё волшебство в длительности этого ощущения.

Мама говорит с работником церкви. Я не знаю, как точно он называется. Скорее всего, батюшка. На его груди золотая полоска ткани. Он говорит приятным певучим голосом. (Такой приятной высоты — когда высокий мужской голос начинает терять высоту, становится весомее и тяжелее, но не спускается низко.)

После разговора с батюшкой мама немного плачет. Я понимаю — ей стало немного легче. Больше слёз — больше лёгкости.

Прежде чем поставить свечу в гнездо, я ее долго нюхаю. Люблю медовую сладость и липкость воска. Люблю думать о том, сколько рук касалось этого воска, когда он был прежде сотней других свечей.

Придя домой, я читаю про мощи. Слово не новое, но о нём никогда не думала. Что это вообще?

Оказывается, есть контора, которая уполномочена выдавать мощи.

В конторе есть человек, уполномоченный мощи расщеплять.

Есть человек, которому доверяют мощи привезти…