Том 3. Чевенгур. Котлован - Андрей Платонович Платонов

все должны страдать, чтобы страданием купить вечную гармонию, то при чем тут дети…? <…> Для чего они-то тоже попали в материал и унавозил и собою для кого-то будущую гармонию?» (Достоевский Ф. М. Собр. соч. в 10 т. Т. 9. М., 1958, с. 306).

Иван Карамазов отказывается от «высшей гармонии», приобретаемой ценой «слезинки, хотя бы одного только замученного ребенка» (там же, с. 307).

Для Вощева после смерти девочки все лишается смысла.

Вощев и Жачев в «Котловане» в результате гибели замученного ребенка приходят к отрицанию общества, которое задумывалось ради детей. Смерть девочки в «Котловане» становится приговором несостоявшейся утопии.

Эта мысль представляет собою скрытую цитату из романа Ф. Достоевского «Братья Карамазовы» о цене «утопии грядущей гармонии»: «Не стоит она слезинки хотя бы одного только того замученного ребенка… И если страдания детей пошли на пополнение той суммы страданий, которая была для покупки истины, то я утверждаю заранее, что вся истина не стоит такой цены».

Смерть Насти как проявление «неистинности» существующего устройства мира несет в себе то глубокое обобщение, которое содержалось в «Чевенгуре» в эпизоде гибели маленького сына нищенки: «Копенкин догадался, что в Чевенгуре нет никакого коммунизма, – женщина только что принесла ребенка, а он умер» (Чевенгур, с. 457). «Чепурный… мучился совестью, что от коммунизма умер самый маленький ребенок в Чевенгуре, и не мог себе сформулировать оправдания» (с. 461).

Платонов сам раскрыл символику смерти девочки в «Котловане»: «Автор мог ошибиться, изобразив в виде смерти девочки гибель социалистического поколения, но эта ошибка произошла лишь от излишней тревоги за нечто любимое, потеря чего равносильна разрушению не только всего прошлого, но и будущего» (Платонов А. Котлован // Новый мир, 1987, № 6, с. 120).

Вощев поднял Настю на руки, поцеловал ее в распавшиеся губы и с жадностью счастья прижал ее к себе, найдя больше, чем искал. – Вощев, прикасаясь к девочке после ее смерти, испытал то же неповторимое ощущение, по которому Чиклин узнал ее мать: по вкусу губ умирающей женщины он почувствовал, что она – та самая «бывшая девушка, которая целовала его однажды в этой же усадьбе» (с. 632). Способностью волшебного магического воздействия наделен у Платонова тот тип женщин, которые относятся к архетипу героинь, восходящих к идеалу Вечной женственности.

– Теперь надо еще шире и глубже рыть котлован.

…все бедные и средние мужики работали с таким усердием жизни, будто хотели спастись навеки в пропасти котлована. – Действия мужиков раскрываются в контексте стихотворения в прозе А. Гастев а «Мы посягнули» присутствует мотив погружения в глубину земли строителей нового мира:

«Мы не будем рваться в эти жалкие выси, которые зовутся небом. Небо – создание праздных, лежачих, ленивых и робких людей.

Ринемтесь вниз!

Вместе с огнем и металлом и газом и паром нароем шахт, пробурим величайшие в мире туннели, взрывами газа опустошим в недрах земли непробитые страшные толщи. О, мы уйдем, мы зароемся в глуби, прорежем их тысячью стальных линий, мы осветим и обнажим подземные пропасти каскадами света и наполним их ревом металла… сольемся с землей: она в нас и мы в ней…

Сам мир будет новой машиной…» (Гастев, с. 126).

Расшифровка воспроизведенного в финале повести мотива погружения в пропасть содержится в рассказе «Маркун». Герой рассказа мечтает отыскать рычаг, с помощью которого можно управлять миром. В рукописи рассказа было написано: «Для этого не нужно лезть (итти) к земному центру». В окончательный вариант писатель вносит изменения: «быть у земного центра» (л. 1, ст. 21–22).

Мотив погружения в пропасть имеет источник в христианских представлениях о смерти и воскресении Христа, согласно которым Христос после распятия и смерти «сошел в ад и уничтожил силу диавола»; «своим воскресением разрушил ад».

Гробовое ложе Чиклин выдолбил в вечном камне и приготовил еще особую, в виде крышки гранитную плиту, дабы на девочку не лег громадный вес могильного праха.

Описание захоронения Насти в «специальной» могиле определенно указывает на то, что в платоновском мире сохраняется надежда на воскрешение умерших.

Погребение Насти напоминает представления Н. Ф. Федорова о древней сущности этого обряда: «Погребение не могло быть ничем иным, как только попыткою воскрешения; и все, что теперь обратилось в обряд лишь погребение… все это прежде могло употребляться лишь с целью оживления…» (Федоров, с. 207).

То, что Чиклин с особой тщательностью хоронит Настю, продиктовано стремлением сохранить в целости тело умершей, ибо, по Федорову: «…для воскресения умерших предметом действия будет… прах…» (Федоров, с. 201).

Этим объясняется привязанность платоновских героев к могилам близких людей. Настя, тоскуя перед смертью, требует, чтобы ей вернули «кости матери». По Федорову, недопустимо «…удаление от праха отцов…» (Федоров, с. 198).

Выходные данные

Литературно-художественное издание

Андрей Платонов

ЧЕВЕНГУР роман

КОТЛОВАН повесть

Издательство благодарит администрацию и губернатора Воронежской области за содействие в издании книги

Составитель Н. В. Корниенко

Научный редактор Н. М. Малыгина

Художник В. Я. Калныньш

редактор Татьяна Тимакова

художественный редактор Валерий Калниньш

корректор Ирина Машковская

Подписано в печать 12.11.2010

Формат 84 × 108 1/32. Бумага писчая. Печать офсетная.

Усл. печ. л. 31,92. Тираж 3000 экз. Заказ № 855.

«Время»

115326 Москва, ул. Пятницкая, 25

Отпечатано в соответствии с качеством предоставленного оригинал-макета в ОАО «ИПП „Уральский рабочий“»

620990, Екатеринбург, ул. Тургенева, 13