Это - Фай Гогс

из вас, милые мои, даже в самых общих чертах не представляет, о какой заварушке идет речь, а единственное имя на обложке этой книги, да к тому же еще и содержащее до нелепости очевидную аллюзию на брутального средневекового пиромана, намекает на то, что проблем с идентичностью и множественностью у ее автора вроде как и быть-то не должно?

И почему мы упорно продолжаем талдычить это «мы», сделав это еще раз буквально секунду спустя после того, как сами же себя в этом и уличили? Ведь теперь даже у самых доверчивых читателей может возникнуть опрометчивое впечатление, что злоупотребление множественными формами – не говоря уже о некоторых вольностях в обращении с временами – просто жалкая попытка автора свалить вину за это неведение на них, только и всего!

Так попробуем же сразу искоренить едва взошедшие плевелы подозрительности и недоверия, мешающие и вам, и нам узреть свет истины: да, именно я не знаю, когда дела приняли настолько скверный оборот, что пришлось обозвать их этим курьезным словом – «заварушка»!

Хотя мой издатель Рональд и предупредил меня, что после такого признания его твиттер наводнят гневные послания от безгрешных любителей бросаться камнями, которые в ретроспективном океане причин и следствий чувствуют себя столь же непринужденно, как Иона в китовьем чреве, я все же не очень-то переживаю на сей счет. Почему-то мне кажется, что не найдя подходящего камня в своей клинике для принудительного избавления от алкогольной и наркотической зависимости, эти кретины и сами вряд ли докопаются до подлинной причины всех причин: то ли это Господь, отделяя твердь от воды, не позаботился снабдить ее достаточным количеством мелких осколков скальной породы, то ли дурные гены папаши-пьяницы лишили их шанса расширить ареал поиска.

А раз автор не видит смысла изливать душу перед жалкой кучкой торчков и алкашей, так не все ли равно, с чего он начнет свое повествование? Да хоть бы даже и с того самого, лет эдак тысячу назад поросшего густым фиолетовым мхом клише с кинотеатром и медленно гаснущим в нем светом. И если вы вправду хотите, чтобы дело наконец сдвинулось с мертвой точки, я настоятельно рекомендую вам перестать всюду совать свой длинный сопливый нос, закрыть глаза и просто представить, как…

«…в зале медленно гаснет свет, и на экране мы видим умилительную картинку – яркий солнечный день, небо голубое, травка зеленая, кругом пасутся барашки, ну, а может и коровки, невелика разница. Немолодая женщина в платке, мальчик лет восьми и небольшая собака неизвестной породы идут к реке…»

М-даа… Сам уже вижу, что пока все это слишком похоже на рекламу какого-нибудь чудодейственного йогурта, который с гарантией избавит вас от ваших гадких кишечных газов. И пока вы не услышали ничего о том, как же, мол, замечательно иметь домик в деревне, и не достали свой любимый «сорок пятый», чтобы решительно оспорить это утверждение – пусть и бесспорное само по себе, но после серии последних американских выборов вдруг приобретшее отчетливо иронический подтекст – может, я еще успею вам сказать, что женщина – это моя… ну, допустим, тетя, тетя Джулия; как зовут собаку, вы уже знаете; но вот с пацаном… Проклятье! Не успел!

А ведь еще немного терпения, и вы бы поняли, что никто тут и не пытался посягнуть на священную монополию ваших обожаемых сфинктеральных паразитов обстряпывать свои грязные делишки. Эта история вовсе не о йогурте – и уж тем более она не о детках с собачками.

Ну, вы поняли, о чем я. Не одна из тех, где невыносимо слащавый голос за кадром во всех тошнотворных подробностях поведает вам о трогательных детских открытиях, которые в будущем помогут мелким засранцам избежать маниакально-депрессивного синдрома и ежеутренней пинты теплого пива с таблеткой «Золофта» вприкуску. Нет! Здесь повествуется о настоящих мужчинах, крепких ребятах, которым злодейка-судьба отвешивает здоровенный тумачище – но эти молодцы под воздействием приданного импульса только ускоряются, обгоняют ее на круг и сами устраивают этой твари хорошенькую головомойку. То есть, как вы уже наверняка догадались, речь пойдет обо мне.

Учтите еще вот что: вам от меня так запросто не отделаться, а ваше удостоверение члена Стрелковой ассоциации штата Коннектикут можете засунуть себе сами знаете куда. Никогда не забывайте о том, что сказал однажды Скотт Фицджеральд: «Обязанное быть рассказанным будет рассказано неизбежно; а если это кому-нибудь не по душе – пускай прямо сейчас мне об этом скажет, я не обижусь!»

Ох уж этот старый добрый Улыбчивый Скотти, как мы тогда его называли за глаза, который унаследовал от своего великого тезки маниакальную страсть к занудным историям – в основном про всякие неприятности, случавшиеся с теми, кто уделял слишком много внимания его торчащим в разные стороны зубам, но начисто игнорировал его огромные (для его тринадцати) кулаки.

И не думайте, что теперь я пытаюсь вас запугать. Хотя невероятная история, произошедшая со мной ровно семнадцать лет и два месяца спустя после описываемых здесь событий, и заслуживает того, чтобы вы сами, добровольно, без принуждения и насилия захотели узнать все подробности, вы можете делать, что пожелаете. Разве под тем видео с лебедем, который прикармливает карпов похлеще Криса Хемсворта, уже хватает ваших рыдающих от умиления рожиц, чтобы он мог преспокойно позволить себе обзавестись собственным рыбным рестораном и навсегда избавиться от домогательств очередного орнитолога-дилетанта?

Я правда отчего-то все продолжаю верить, что хотя бы у мизерной части из вас отсутствуют скрытые или явные признаки необратимых психопатических девиаций – и это несмотря на стремительно множащиеся доказательства обратного! Но даже если вы и относите себя к числу таких выпендрежников, то не кажется ли вам, что эту вашу манеру набрасываться на людей и визжать, настаивая на своей исчезающе-маловероятной вменяемости, консилиум сочтет отнюдь не идеальной тактикой?

Наоборот, быть может вам стоит внять совету любого из тех малолетних сетевых браминов в трехсотдолларовых леггинсах и сделать ровно то, за что вы сами только что пытались навесить на шею автора целую гирлянду из собачьих голов – а именно повернуться лицом к своему альтер-эго, этому облезлому, меланхоличному, трусливому, раздираемому противоречиями, снедаемому беспричинной неудовлетворенностью истеричному ничтожеству, этой скорбной, плешивой, смердящей, покрытой гноящейся коростой, истязающей себя немотивированным самобичеванием тошнотворной горгулье, и задать ей тот самый-распресамый, архинаиглавнейший вопрос: «Объясни-ка, чучело: на кой черт ты уговорило меня выложить мои последние двенадцать с полтиной за самый дешевый вариант этой книги в мягкой обложке? Насколько удачна эта наша с тобою, так сказать, инвестиция?»

Ну что же, ответ на