Это снова ты - Алекс Хилл

– Просто залила? Вот слабачка! – пренебрежительно хмыкает Женька.

– В каком смысле?

– Я бы еще и на лоскуты порезала или хотя бы кетчупом приправила. Какой толк от пакости, если ее легко можно пережить?

Цокаю языком, отстраняясь, и подношу к губам стаканчик с кофе. Фомушкина – королева крайностей, почти ничего не делает наполовину. Подруга снова разворачивается ко мне лицом и неожиданно цепляет пальцем край рукава рубашки на моей левой руке, оттягивая его вниз.

– А это еще что? – хмурится она, рассматривая тонкую полоску медицинского тейпа, тянущуюся от запястья к локтю.

– Это Мытька, – вздыхаю я.

– Кто? Ты от моих двух мужиков съехала к другой парочке? Шило на мыло?

– Мытька – персидский кот. Он спал со мной на диване, а утром я случайно положила на него руку и поплатилась. Ерунда, царапина.

– Ты точно уверена, что будешь там в безопасности? – с нешуточным сомнением спрашивает Женя. – Меньше суток прошло, а у тебя уже куча дурацких историй.

– Завидуешь? – нарочито дерзко отзываюсь я.

– Немного, – мягко усмехается Фомушкина. – я вчера до ночи слушала россказни Ромы. Он такой зануда…

Опускаю рукав и принимаюсь слушать подругу, но пальцы вдруг сами тянутся к тейпу. В ушах звучит строгий голос Димы, отчитывающего кота, а после резкий переход к нежному обращению, уже адресованному мне: «Ксю, ты как? Дай посмотрю. Сильно болит? Сейчас обработаем». Он был таким внимательным, таким чутким – совсем как раньше. Помню, когда-то давно мы с Димой привычно бесились, валяясь в кровати брата, пока Саша был занят сборами на их очередную тусовку, а Миша залипал в компе. Бой был очевидно неравным, но я хохотала как сумасшедшая, не желая сдаваться, и в какой-то момент случайно со всей силы приложилась носом о ключицу Зимина. Кровища хлестала как из брандспойта, а мой жалобный визг наверняка долетел до Аксая и Шахт. Парни в тот день так никуда и не пошли, остались со мной. Дима сидел рядом, удерживая пакет льда на моей переносице, и бесконечно извинялся. Миша и Саша сходили в магазин за газировкой и сладостями, и после мы весь вечер смотрели мультики. Какое же классное было время.

Выныриваю из воспоминаний, заметив на себе пристальный взгляд Фомушкиной.

– Что? – спрашиваю я.

– Ничего, – она мотает головой, лукаво дернув уголком рта.

Ближе к обеду, когда мы с Женькой уже изнываем от скуки, в кабинет заглядывает Геннадий Степанович, чтобы сообщить, что Оленька сегодня работает удаленно и никаких поручений для нас нет и не будет. Получив вольную, немного болтаемся с Женькой по магазинам, а после решаем поехать в центр города. Пунктом назначения выбираем парк Горького, где проводим еще несколько часов за девичьей болтовней в тени старого дуба. Рядом плещется фонтан, над головой теплый ветер шелестит листвой, а вокруг многообразие летних цветов, которыми усыпаны клумбы.

– Опять Дэн? – Женька, сидящая рядом на лавочке, насмешливо косится в мою сторону.

– Нет, – отвечаю я и смотрю в телефон. – Это Дима. Спрашивает, что я хочу на ужин.

– Его член.

– Женя!

– Ой, извини. Я имела в виду сердце. Не в прямом смысле, конечно. Ну, любовь там и все такое…

Ничего не отвечаю, потому что Фомушкина легко может затроллить меня до икоты, если дать ей шанс разгуляться. Я и без того чувствую себя странно. Не в ловушке, не загнанной в угол, но нечто подобное. С Димой мне одновременно и комфортно, и дискомфортно. Любопытно, но боязно. Старые чувства будто и не уходили никуда, просто ждали момента, когда вновь смогут показаться во всей красе. И мне не нравится это ровно настолько же, насколько и нравится. Я думала, со мной что-то не так, раз не могу ответить на внимание Дениса с тем же трепетом, что и он, но… Взволнованный стук сердца, глупая улыбка, щекотка в животе при мысли о том, что мы с Димой скоро увидимся. Но и чувство вины и разочарования тут как тут, потому что Зимин точно не тот, кому это должно предназначаться.

Набираю ответ Диме, правда, отправить не успеваю.

– Эй! – возмущаюсь, когда руки уже оказываются пусты.

– Сама «эй», – бурчит Женька, стирая набранный мной текст о том, что вернусь я не скоро, а ужинать собираюсь с подругой.

– Фома, что ты делаешь?

– А ты что? Три часа мне втирала о том, как это круто, что вы теперь общаетесь и даже пытаетесь подружиться, а теперь сливаешься. Иди и дружи. Нечего от него прятаться.

– Я-я-я…

– Если ты обо мне переживаешь, поверь, я не пропаду, – тут же вворачивает Женька.

– Знаю, но не хочу ему навязываться.

– Он буквально шантажирует тебя, чтобы удержать рядом. Кто тут еще навязывается? И он сам написал про ужин. Расслабься, Ксю. Получай удовольствие.

Подруга протягивает мне телефон. Принимаю его, но не тороплюсь печатать новое сообщение. Это удовольствие может слишком дорого мне стоить.

– Ты же хочешь узнать его, – вкрадчиво заговаривает Женька. – В этом нет ничего такого. Это даже не измена.

– У тебя и секс не измена, – фыркаю я.

Фомушкина безразлично кривит губы, явно не собираясь ни опровергать сказанное мною, ни оправдываться. Сдуваю прядь волос, зацепившуюся за нос, и наконец отвечаю Диме.

– Ну вот и все. Вегас ждет! – подводит итог Женя.

– Ты же понимаешь, что, если все пойдет криво-косо, лечить мое раненое сердце придется тебе?

– А ты бей первая, тогда сердце не пострадает, – уверенно заявляет она.

– Что это значит?

– Не строй планов. Ни на что не надейся. Не воспринимай все серьезно.

– Предлагаешь притвориться тобой?

– Ты так говоришь, будто я монстр какой-то, – усмехается она. – Что ж, приму за комплимент.

– Жень, я просто… – Обеспокоенно верчу в руках мобильный. – А как же Дэн? Я не могу с ним так поступить.

– Уже поступаешь. То, что ты пытаешься заставить себя быть с ним и делаешь вид, что все хорошо, ничем не лучше. Я понимаю, что тебе жаль его, но как же ты? Разве ты сама не тот человек, о котором должна заботиться в первую очередь?

Глубоко вдыхаю, вытесняя все ощущения из тела, и выдыхаю, сдавленно замычав. Ну почему все так сложно?

– Ксю, – Женя смотрит на меня с нетипичной для нее нежностью, чуть склонив голову, – я не подбиваю тебя прыгать в койку к Морозному, не заставляю забивать на Дэна. Можешь вообще меня не слушать, просто… ты сегодня такая… воздушная, что ли. И мне нравится видеть в тебе эту легкость.

– У нас