Годы юности - Бруно Саулит

получилось. — едва слышно прошептала она. — Мне очень хотелось, чтобы мы победили, поэтому я ходила в лес каждый день. В субботу я озябла, и теперь вот приходится лежать.

Маленькая, чудесная девочка! Неужели она в самом деле думала, что для победы достаточно только воли и упорства? Она хотела добиться всего сразу, но Клав-то хорошо знал, что высокие результаты даются длительной, терпеливой подготовкой.

«Мне надо было следить за лей», — подумал Клав.

— Вы ведь не сердитесь? — Глаза девушки повлажнели.

— Нс говорите глупости! — Клав пытался перейти на учительский тон. — Вам надо спокойно лежать и поправляться. Врач был?

— Сегодня после обода. Мама думала, что у меня воспаление легких, ио это самая обыкновенная ангина. Через неделю я уже встану.

— Только не надо перенапрягаться. Если вам в школе будет трудно, мы поможем.

Вера улыбнулась. Впервые за этот день.

— Недавно приходили мои товарищи. Они мне помогут. Только у вас из-за меня опять будут неприятности. В Лидайне будут всякое говорить, а может, уже говорят. Роланд рассказывал мне…

— Не надо слушать. Мало ли что болтают. Поправляйтесь, и все будет хорошо.

— Все будет хорошо. — задумчиво повторила она и затем сказала совсем тихо: — Нет, нехорошо. Вовсе нехорошо. Я солгала тогда об отметках. У меня есть тройка, а я сказала, что нет.

— Я знаю, — кивнул Клав.

— Ну вот! — Вера вытерла глаза. — Теперь вы перестанете мне верить.

Клав слегка пожал девушке руку:

— Не думайте об этом. Я верю вам и буду верить. До свиданья!

Когда он проходил мимо почты, то подумал о Бируте. Она. наверно, еще не вернулась из колхоза.

Клав поднял воротник пальто и свернул в переулок. Ему хотелось побродить по Лидайне, пока нс вернется Бирута.

Час спустя Клав опять подошел к почте, вошел в телефонную будку и позвонил в школу.

— Бирута Валодзе?

— Да, — в трубке раздался знакомый голос.

— Вы уже вернулись?

— Как слышите.

— Я только что был у Ирбите. Обыкновенная ангина. Кажется, все будет в порядке.

— У Ирбите, конечно. А у вас?

— У меня всегда все в порядке. — машинально ответил Клав и заговорил тише. — Что Бирута будет делать сегодня вечером?

— Бирута будет проверять тетради.

— А потом?

— А потом будет читать.

Бирута повесила трубку. Клаву стало немного грустно, ему хотелось еще поговорить.

В тот же вечер у него был разговор. Правда, не с Бирутой.

4

Это был один из тех редких случаев, когда математик Суна выходил из своей квартиры и отправлялся в город. Каждый месяц он вносил в сберегательную кассу сто рублей. Это были, как говорил сам Суна, деньги на гроб, ибо старый упрямец не хотел быть обузой и после своей смерти. Отсчитав четыре двадцатипятирублевки, заполнив ордер и получив от кассира книжку, в которой была зарегистрирована операция, Суна двинулся к дверям. В это время из телефонной будки, немного сконфуженный, вышел Клав Калнынь.

— Добрый вечер, дядя! — поздоровался Клав.

Но Суна был явно не в духе.

— По телефону начал позванивать. Кто же эта счастливица?

— Я звонил тебе, а директор сказал, что ты ушел, наверно, к сыровару.

— С сыроваром у нас пути разошлись, — рассердился Суна. — Если я тебе нужен, так скажи, в чем дело, вот я. Только не думай, что я стану бегать по лесу, пока не схвачу чахотку.

— Никто еще чахотки не схватил, — улыбнулся Клав. — Если ты говоришь о Вере Ирбите, то могу тебя успокоить: через неделю она опять будет отвечать тебе по алгебре.

— Мне в ту сторону, — махнул Суна рукой. — Прощай!

— Ничего, я провожу тебя. Чахотку я от этого не схвачу.

— Ты не фокусничай, здесь тебе не цирк!

— Какое тут фокусничанье? Надо же нам наконец поговорить! Ты, дядя, думаешь, что ошибаемся только мы да твои ученики, а с тобой этого не случается!

— Моих ошибок тебе не исправить. Обучай Топиня поэзии, а Пурвиня — алгебре.

— Придется обучать. — Клав старался говорить как можно спокойнее. — Пурвинь, кажется, стал исправляться. А то разве ты поставил бы ему четверку?

— За знания Пурвиня по алгебре я пока и копейки че дам! Цыплят по осени считают! Продолжай в том же духе, что-нибудь да выйдет.

— Ладно, дядя, ты можешь называть меня бездельником или еще как-нибудь. Но ты ведь старый учитель. Неужели ты о самом деле не видишь и не понимаешь, сколько тревоги, сколько сил в этих юношах? Может быть, ты хочешь, чтобы избыток своих сил они тратили на улице или в других, менее приличных местах? Спорт их дисциплинирует и закаляет.

— Напиши об этом в газету, там такие вещи охотно печатают, — пробормотал Суна.

— Можно и а газету написать, — не уступал Клав. — Вот ты сказал, что цыплят по осени считают. Я, видишь ли, хочу, чтобы мои цыплята превратились в орлов и соколов. А что получится, если ты возьмешься считать своих цыплят? Осень твоя уже не за горами.

— Меня ты оставь в покое. Выращивать лурихов[3] я не умею, и вообще я никому не нужен.

— Ты так думаешь?

Суна остановился.

— Ты, кажется, немного разбираешься в шахматах, — сказал он. — Половина всех фигур там пешки. Они делают свою маленькую работу, а когда сослужат службу, их снимают с доски, потому что большая игра принадлежит другим фигурам. А я только пешка. — Он протянул племяннику руку и быстро зашагал в сторону школы.

— Вот так философия! — заметил Клав.

Но дядя уже не слышал его.

Клав не пошел за ним. Он некоторое время смотрел вслед старому математику. Постепенно сливаясь с вечерними сумерками, фигура его чернела на фоне белого снега, словно большая призрачная птица. Сквозь обычную насмешку в голосе Петера Суны прозвучало что-то новое. Может быть, не надо было напоминать ему о цыплятах?

«Ничего! — Клав поднял голову и, обернувшись, посмотрел на яркие городские огни — Если ты начнешь думать. то придет и твое время, дядя. «Пешка», — повторил он и улыбнулся: — В конце концов, любая пешка может превратиться в ферзя».

Глава восьмая

Пешка превращается в ферзя

1

Однажды вечером Клав написал письмо своему бывшему однокурснику, теперь уже видному шахматисту:

«Здравствуй, Матис!

Прошло немало времени с тех пор, как мы с тобой виделись в последний раз, а я никуда дальше района не выезжал. Ты уже кандидат в мастера, поэтому позволь мне пожать тебе руку. Пускай твои кони скачут еще резвее и туры громят противника. И еще хочу пожелать тебе, чтобы в будущем