Долгая зима - Владимир Иванович Петров

Кренделев, посоветовавшись с директором, незамедлительно вызвал к себе Ярцева, специалиста по подготовке приказов и распоряжений.

– Появилась хорошая возможность рассчитаться с тобой за твоё мнение обо мне и с твоими сообщниками, – без предисловий начал он, передал присевшему к столу Ярцеву листок бумаги со своими пометками. – Вот их фамилии. Надеюсь, никого не пропустил. По строгому выговору каждому впишешь. Себе же – снятие с должности.

Помолчал, наблюдая, как пунцовеет Ярцев, жестом усадил его, было привставшего, артистически метнул руку к потолку, где над ними на втором этаже находился кабинет директора:

– Согласовано!

– Какая мотивировка? – всё же поднялся Ярцев.

– Сам сочинишь. Не в том суть. Главное – твой выбор. На освободившееся место начальника ОТК пойдёшь или производство запасных частей возглавишь?

– Но… но в таком случае не снятие получается, а перемещение, – с пунцового лица Ярцева стала заметно сходить краска. – Надо посмотреть…

– Вот и смотри, а я пройдусь по цехам, с твоими дружками встречусь, строгачами обрадую. Вопросы есть?

– Есть, есть, – заторопился Ярцев. – А куда Назимова, если я на запчасти…

– Если ты согласен запчастями заняться, на тепловозы его двинем. Так называемую рокировку сделаем, – не дал договорить заспешивший Кренделев. – В листок мой глянь. Там всё прописано…

Виктора чувствительно толкнули:

– Уснул, что ли?

– Извините, – оторвался он от наплывших воспоминаний, приподнялся, выпустил сидевшего у окна бородача. – Какая остановка?

– «Авторемонтная».

Через остановку он вышел, быстрым шагом прошёлся по улице Наставнической до заводской проходной. В красном уголке ремонтно-сборочного цеха, где проводилась планёрка, становилось тесно от подходивших людей.

– Что за столпотворение? – присел Виктор к Назимову, раскладывающему на столе бумаги. – Похоже, за освоением новых запчастей не совсем я в курсе последних тепловозных дел.

– Директор с министерской делегацией за бугор уехал опыт перенимать. Считай, до конца месяца. Кренделева за себя оставил. А план по всем швам трещит. С января, сам знаешь, без переходов вышли. Фёдорыч, естественно, рвёт и мечет. Утром стал на час раньше собирать, вечером держит допоздна, дополнительный автобус на развозку в моё распоряжение выделил. Расширенную планёрку вот решил провести. Со всех служб на тепловозы дельных мужиков собирает, а с инженерной – всех без исключения во главе с главным инженером. – Начальник тепловозного производства охотно проинформировал своего предшественника о создавшейся ситуации.

– А я для чего понадобился?

– Тепловоз получишь. Будешь им заниматься до завершения ремонта.

– Неразумно. У меня же своих неотложных дел невпроворот!

– Это не ко мне. Кренделев распорядился в приказ включить… Кстати, вот и он. Рассаживаемся по своим местам.

Кренделев был верен себе. Не поздоровавшись и не извинившись за ранний сбор, что, по разумению Ярцева, надо было бы ему сделать, сразу же пошёл в наступление.

– Февраль к середине подкатил, а у нас лишь четыре тепловоза на выходе вместо двенадцати запланированных. Полнейший срыв! А вам хоть бы что! Ни один задницу свою не поднял с насиженного места и не пришёл ко мне, как исполняющему обязанности директора завода, с предложением помочь. Наплевать, что план горит синим пламенем! – Кренделев отхлебнул воду из ёмкого стакана, возвысил голос: – Но я не потерплю такого наплевательства! С сегодняшнего дня объявляю чрезвычайное положение. Сейчас каждый из вас получит задание на оставшиеся февральские дни и немедленно приступит к исполнению. Зачитай, Ахмет Абдуллович, приказ и приложение к нему.

Пока Назимов зачитывал бумаги, Кренделев дважды приложился к стакану с водой.

«Трубы горят, – определил Виктор похмельное состояние начальника, посочувствовал. – Не водой бы их ему гасить, да больно уж тревожное положение с ремонтом тепловозов, героически терпеть приходится до завершения планёрки».

– Вопросы будут? – спросил закончивший чтение Назимов.

– Никаких вопросов! – поднялся Кренделев, сразу же опустил несколько взметнувшихся было рук. – Я же сказал, немедленно к исполнению!

– В рабочем порядке порешаем, – несколько смягчил обстановку Назимов, заметивший недовольство некоторых присутствующих.

– А ты их не балуй, – тотчас одёрнул его Кренделев, своё любимое выражение употребил: – Здесь не институт благородных девиц! Требуй от всех по полной программе. Даю тебе полномочия полковника, который командует генералами. Контрольный отчёт в конце второй смены проведи. Дальше – по обстановке. Буфет и развозку организую лучшим образом. Если что, нерадивых и непослушных ко мне, или добро даю сразу же напрямую в распоряжение отдела кадров и на выход.

Всё же интуитивно смягчился и он:

– Впрочем, давайте без угроз и обид. Не в свой огород вас на сбор картошки пригласил, а план государственный выполнять. Негоже нам директора из Европы срывом плана встречать. Ещё не всё потеряно. Сообща ещё можем с планом справиться. Есть возражения?

Возражающих не нашлось: кто же против выполнения плана?

– Тогда всё. Закончили планёрку. – Кренделев подозвал начальника литейного цеха и вместе с ним первым вышел из помещения.

Виктор взял у Назимова номер предназначенного для него тепловоза, кивнул в сторону дверей:

– Пошёл доспиртовываться.

– За пару дней управится, – понял его намёк Назимов. – Хорошо, что всех на выполнение плана зарядил. Умеет!

– Психолог! – согласился с ним Виктор, уже не впервые подумал о Кренделеве: «Не такой он и плоский по натуре, каким вначале показался. Не пил бы – цены бы не было!»

26

Доставшийся Виктору тепловоз оказался старой серии, какие уже не выпускают. Оценив его состояние, он поспешил к Назимову.

– С комплектующими узлами проблема будет, новых деталей не наготовимся. Не успеем отремонтировать до конца месяца и другие задержим, – высказал своё беспокойство, предложил: – Давай отставим эту машину, следующую на план пустим.

– Нельзя отставлять! – Назимов был категоричен. – С декабря отставляем. То год спасали, то январь… Доотставлялись вот, заказчика дождались. На днях прикатил, шум поднял.

– Тут-то Кренделев про меня и вспомнил, дохлый тепловоз мне удружил?

– Точно. Самолично вчера красным фломастером в новый график и тепловоз этот, и твою фамилию вписал, – пооткровенничал Назимов. – Ухмыльнулся при этом: «Пусть только попробует не сдать!»

– Грозится – значит уважает, – улыбнулся Виктор, умело скрыл от собеседника досаду от услышанного: всё же в глубине души надеялся на положительную перемену в Кренделеве.

– Не уважает, а побаивается, – продолжал откровенничать Назимов. – Знает, что у тебя в Главке кореша есть и ты можешь в отличие от других, в том числе и меня, открыто высказывать своё мнение. Потому и не упустит нужный момент для нанесения удара. Сильно ударит, открыто, показательно для других.

– А ты, коллега, оказывается, тоже психолог! Поздравляю!

– Главное при всём при этом, никто и не подумает, что счёты сводит, – поощрённый похвалой, продолжал Назимов. – В декабре, к примеру, такая возможность ему представилась. Запчасти за год по номенклатуре не получались.