Красная Поляна навсегда! Прощай, Осакаровка - София Волгина

Ирини любила разговаривать с спокойным уравновешенным и очень чутким братом. Счастливчик! Как все-таки он сумел выбрать себе в жизни именно ту с которой он так счастлив. Ирини вспоминала, как она в детстве дружила с ним. Правда спать с ним не любила. Харик имел привычку во сне шевелить пальцами ног, а поскольку спали они валетом, то часто задевал ее своими шевелящимися пальцами и будил ее. Ирини даже спросила его жену не случается ли с ним это и теперь. Парфена долго смеялась, узнав об этом, но оказалось, что не замечала за ним такого, и обещала, что проследит для интереса.

Яшка все еще и не выбрал себе никого в жены. Так и ходит холостяком. Мама Раконоца уже и не знает, как на него подействовать.

– Поговорила бы ты с ним, Ирини. Может задумается, что пора и свою семью иметь, а не бегать по чужим юбкам. Позор какой! – сокрушалась Роконоца.

– Ну что тут позорного, – успокаивала ее Ирини. – Парень он видный, любая пойдет за него, он не девушка, которой надо в срок выйти замуж. Я б сама, будь я парнем, не женилась. Жила б одна, наверно. И потом, жениться-то он женится, а вот будет ли счастливым?

Роконоца взглянула на нее с укоризной:

– Харитон счастлив, почему ему не быть счастливым?

– Да…, – соглашалась Ирини. – И то правда. Мужчинам легче стать счастливым. Я им завидую и всегда хотела быть мужчиной. – Ирини задумалась. Потом предложила:

– Знаешь, мама, в следующий раз, когда я приеду, соберемся все вместе, пойдем сосватаем кого- нибудь. Не бойся, оженим его.

– Боюсь, до самой моей смерти он не женится, – недоверчиво покачала мама головой. У Ирини сжалось сердце: мама выглядела не самым лучшим образом. Всегда моложавая, прямая, сейчас она выглядела на все свои шестьдесят шесть лет. Морщины бороздили благородные черты, глаза и губы совсем поблекли. Черная косынка закрывала весь лоб, подчеркивая возраст Роконоцы.

– Не бойся, мама! Следующее лето, оженим его, вот увидишь. Я тебе обещаю. – Ирини сделала акцент на «Я».

* * *

Савва никогда не встречал жену, когда она возвращалась из Осакаровки. Она, кажется, только раз прислала телеграмму встретить ее. Срок возвращения жены приближался, и Савва теперь приходил домой вовремя. После работы жарил свою любимую картошку или отваривал кукурузу. Дети, вроде, как, по словам квартиранток, накормленные, а сметали все в один миг. Катя любила варенную кукурузу. Один раз переела, мучилась животом. Только на следующий день ей полегчало. Он ругал ее, что ест непомерно много.

– Папа, – оправдывалась она, – что же мне делать, если я всегда чувствую себя голодной?

– Ты и так весишь больше, чем надо. О чем это говорит? Надо уменьшить количество еды. Разве не понятно? Разве ты хочешь, чтоб тебя обзывали толстухой?

Катя не отвечала, но лицо ее было безрадостным.

Ирини приехала рано утром. Как всегда с коробками, мешками, ведрами полными продуктов. Запахло домашним, вкусным. У Саввы засосало в желудке, так захотелось положить в рот Что-нибудь. Ирини, как почувствовала:

– Там в сумке есть немного домашней колбасы «Солдесон», попробуй. Яйца, да и все остальное надо опустить в погреб. Остальное в холодильник. Да и надо нам уже купить хоть один ковер на стенку, да и ковровые дорожки на пол, как у кумы Насти не мешало бы купить.

– На какие деньги? – спросил Савва

– На мои, я в этот раз сделала неплохую выручку.

– Молодец, жена! – он слегка, на мгновение, приобнял жену. – Что ж, конечно, надо купить. Кстати, у нас в Автобазе по профсоюзной линии выделяют дефицитные вещи, можно сделать заявку. Кажется, там были в тот раз и ковры.

Савва попробовал из гостинцев все, что можно попробовать, не уставая нахваливать. Ирини улыбалась. Она уже сходила посмотрела на спящих детей.

– Все с ними нормально?

– А что с ними может случиться?

– Мало ли…, – Ирини многозначительно посмотрела на него. Это означало то, что он должен был вспомнить все случаи, когда из-за него что-то случалось с детьми.

Савва собирался уже на работу. Взял с собой колбасы, зеленый лук, хлеб, три варенных яйца, приготовленных им еще вчера. В термос налил сладкий чай.

– Давай завтра, после твоей работы, сходим посмотрим ковры, – предложила Ирини.

– Может, лучше послезавтра, на выходные? С утра поедем по магазинам, может там есть ковры, дорожки, а вдруг повезет? Да, кстати, – вспомнил он, – в ДК химиков в это воскресение будут показывать греческий фильм. «Сиртаки», – давай сходим, вместе с детьми. Пойди сегодня, купи билеты, а то разберут.

– Ну, ладно. Как раз зайду, посмотрю, какие ковровые дорожки есть сейчас в продаже в химпоселковских магазинах.

* * *

Савва был очень удивлен новости, которую привезла Ирини. Оказывается, его братья вовсю собираются переехать на Кавказ. Вот так да… И ни слова об этом своему старшему брату. Правда, они никогда не баловали его письмами, но нет-нет да отвечали на его. Савва вспомнил, что сам послал туда письмо где-то в конце весны, а теперь почти осень. Да…

– И это точно, они вместе собираются уехать одновременно? – спросил он у Ирини.

– Этого я не знаю, только знаю, что едут.

– Интересно…А когда – тоже точно не знаешь?

– Ну, как я могу знать. Мне это сказал мой Яшка. А он все знает.

– Да, если он сказал, то этому можно верить. Только удивляюсь, что ж они мне ничего не сообщают.

– А когда они с тобой особенно считались? Это тебе всегда казалось, что ты имеешь какой-то вес у них.

– Ничего я не считаю. Они взрослые люди, захотели – поехали. Зачем им мои советы. Если я сейчас решу уехать, то ни у кого не спрошу.

– Даже у своей жены?

– Ну, как у тебя и не спросить? А, в самом деле, может, и в правду поехать нам, соберемся еще раньше их, – с тайной надеждой спросил Савва.

Ирини помолчала.

– Не знаю. Мои в Осакаровке и не думают и не мечтают о Кавказе.

– А что так?

– Не имеют желания еще раз несолоно хлебавши вернуться назад, как в сорок седьмом году. Уже и дом поставили, а все ж заставили уехать.

– Ну будешь приезжать к ним в гости с Кавказа.

Ирини, насмешливо взглянув на него, ответила с сарказмом:

– Тут из Южного Казахстана в Северный езжу раз в год, а из Кавказа – совсем ближний свет.

Савва не сдавался:

– Переедем, перетянем и их.

– Не знаю, Савва. Посмотрим… Пусть едут твои братья