Наследников выбирают - Ирина Николаевна Мясникова

Борода военному человеку по уставу не положена, а вот усы, пожалуйста. Поэтому военные, даже бывшие, ходят в усах и не сбривают их ни за какие коврижки. А вдруг? Выскочит моджахед из-за угла, а тут усищи, ух!

Генерал принял пакет и удалился с ним в кабинет. Светлана Петровна вернулась к гостям.

– Что-то серьёзное? – поинтересовался Виктор, уже потягивая коньяк, как и положено некомбайнёру.

Светлана Петровна пожала плечами.

– Нам сообщат, если посчитают нужным, – сказала она, усаживаясь в кресло.

– Эх, Светочка, – Виктор оглядел помещение, – между нами, скажу честно, твоему генералу очень и очень повезло!

– Да ну? – Надька уставилась на мужа. – А тебе не повезло, значит?

– Ты не понимаешь, – Виктор легкомысленно отмахнулся от жены. – У Светки нашей же всё есть, что нужно человеку: и лицо, и это самое, и в доме порядок и красота. А как готовит!!! Это ж с ума сойти можно, как готовит! Вот прям в точности по Чехову в человеке всё прекрасно.

Виктор аж прослезился, а Светлана Петровна расхохоталась. Ну вот, напился, расчувствовался и чушь несёт, старый дурак.

– Пора нам, – Надька глянула на часы. – Собирай вертихвосток.

– Галина балелина, – сообщила ей старшая вертихвостка.

– Всё собрано, погоди, сейчас Игорь освободится и шофёра вызовет, вас отвезут.

– Ничего, на метро поедем, нам не привыкать. Небось, не сахарные. – Надька решительно встала с кресла. Виктор тут же вскочил следом.

– Ну, зачем же на метро, когда есть машина? – удивилась Света. – Детям лучше на машине, в метро разные микробы, бациллы.

– А ты у нас, оказывается, ещё и специалист по всем вопросам? И готовит она лучше всех, и лицо у неё есть, и знает, что для детей лучше. А чего ж ты своих детей не нарожала? Фигуру берегла? Чтобы это самое у тебя было? – Надька отняла у Галочки шифоновый шарф, кинула его на пол, схватила Леночку и сунула её в руки явно ошарашенному мужу. Девочки дружно заревели.

– Много ты про меня понимаешь, – сказала Светлана Петровна.

Она протянула Надьке заранее приготовленную сумку с детскими вещами.

– Я всё прекрасно понимаю, ты самая настоящая мещанка, пробы ставить некуда, всё себе, себе, себе. Небось, и от пенсии, ни дня не работавши, не откажешься. Вон, даже наследство родительское себе захапала и не поморщилась, – Надька мотнула головой в сторону зеркала с отражающейся в нём картиной неизвестного художника, который, по мнению экспертов, оказался вполне себе известным, а именно Александром Николаевичем Бенуа.

– Надя! – Светлана Петровна даже рот разинула в изумлении. – Мы же с тобой договорились. Ты забыла, что я квартиру Люсеньке помогла на родительскую комнату выменять? Это серьёзных денег стоило.

– Тоже мне квартира! Небось не как у вас, новостройка малогабаритная.

– Зато отдельная! Такую, как у нас, ещё заслужить надо, по офицерским общагам и казённым трущобам помаяться. И потом это же всё, так или иначе, детям достанется, вон, девочкам: и квартира наша, и содержимое! Наследники-то у нас общие, у Игоря вообще никого кроме нас нет.

Во время этой перепалки сестёр Виктор смотрел то на одну, то на другую, Леночка у него на руках горестно рыдала.

– Мы уходим! – объявила Надька и потащила ревущую Галочку к дверям.

– Отставить, – скомандовал из дверей генерал Неверов.

От неожиданности девочки перестали рыдать. Генерал подхватил Галочку на руки и подбросил к потолку, та залилась счастливым смехом.

– Надежда, тебя тоже подбросить? – спросил он.

– Два раза подбросить и один раз поймать, – брякнул Виктор.

– Заткнись уже, – порекомендовала ему Светлана Петровна.

– Пойдёмте, я провожу, – не спуская с рук Галочки, сказал генерал, – машина у подъезда.

Все ушли, а Светлана Петровна плюхнулась в кресло и уставилась на умазюканое детьми зеркало венецианского стекла. Какая же неблагодарная дура эта Надька! И сколько всего интересного про себя можно узнать от родного человека! И детей-то она не рожает, чтоб фигуру не портить, и не работала, оказывается, ни дня. Светлана Петровна вспомнила провинциальные библиотеки и дома культуры, где ей приходилось работать, и где она, так или иначе, пыталась расширять кругозор местного населения, как добывала книги, выписывала нужные журналы, приводила в порядок помещения, как устраивала обсуждения прочитанного, кинопоказы и прочие культурные мероприятия, как ругалась с вышестоящим начальством, как пользовалась служебным положением супруга, чтобы чего-то выторговать у военного руководства для библиотеки, вспомнила, как тяжело было расставаться, когда супруга переводили в другое место, как на новом месте приходилось всё начинать с нуля. Ведь если не работать, так и с ума сойти можно, особенно в провинции. Что делать-то целыми днями? Благо вакансии всегда имелись, за копейки, которые платили библиотекарям, никто не хотел работать. Так что если не заведующей, то рядовой библиотекаршей можно было устроиться без проблем. Конечно, это не докторскую диссертацию писать! Но что толку-то теперь от этих диссертаций? Выходит, Надька попросту ей завидует. Она было подумала, что завтра же позвонит сестре и скажет забирать это чёртово отцовское наследство: и зеркало, и люстру, и картину, пусть подавится! Даже позлорадствовала слегка, ведь всё это в Надькину квартиру точно никак не поместится. Разве что картина и то вряд ли. Для картины место нужно, стена пустая, а у Надьки все стены мебелью заставлены, да красный ковёр над диваном присобачен. Потом одумалась, с чего бы это Надьке всё отдавать? Фигушки ей. Ещё возьмёт да продаст, не дай Бог, с неё станется. Лучше, действительно, всё сохранить, а потом детям отдать, и даже не Люсеньке, а напрямую Галочке с Леночкой. От мыслей о старшей любимой внучке Светлана Петровна аж прослезилась.

– Ну что? – спросила она у мужа, когда тот вернулся. Он сразу понял, что спрашивает она не об ушедших родственниках, а о содержимом пакета.

– Всё в порядке, граница на замке! Что касается твоих родственников, то Надежда с девочками отправлена на машине, а Витя сказал, что поедет на метро, так как ему эта ведьма надоела до чёртиков.

Светлана Петровна печально улыбнулась, ей эта ведьма тоже надоела до чёртиков, и, если бы не племянница и дети, видела бы она эту сестрицу в гробу в белых тапках.

– А ещё сказал, – добавил муж, – что мне невероятно повезло.

– А ты?

– Я с ним полностью согласен по всем вопросам, – он обнял жену и увлёк её в спальню.

И снова кровать под ними пела и плясала, сообщая городу и миру, что и после тридцати лет совместной жизни люди могут быть счастливы. И свадьба с белым платьем и фатой в этом вопросе никак не является обязательным условием. Ведь сколько мы знаем случаев, когда у людей свадьба пляшет и поёт, а