Магазинчик подержанных товаров Накано - Хироми Каваками

магазине практически не водилось: сделан он был в Америке конца девятнадцатого века, и вещью был довольно хрупкой, но господина Накано это, видимо, нисколько не беспокоило. Зато если бы на антикварный стул уселась я или Такэо, шеф наверняка бы ворчал без передышки.

– Странные писульки? – переспросила я.

«Своя» – это, полагаю, Сакико. Шеф нервно дернул ногой.

– Да знаешь, там… – начал мужчина и замолк.

– Писульки? Письма, что ли? – попробовала догадаться я, раз он сам ничего не рассказывает.

– Да нет, не письма.

– Картинки какие-нибудь? – выдвинула новую версию я.

– Нет, я ж сказал «пишет», а не «рисует».

Я попыталась вспомнить лицо Сакико. Я почему-то никак не могла визуализировать облик любовницы шефа, которую я видела в больнице, куда господина Накано отвезли после нападения. В голове почему-то всплывало лишь распухшее от слез лицо женщины.

– Правда, сама говорит, что история выдуманная, – наконец заговорил мужчина.

Кстати, а вот лицо Сакико в тот момент, когда она вместе с шефом входила в «отель любви». Она обернулась лишь на краткий миг – наверное, меньше секунды, – но этот образ накрепко запечатлелся в моей памяти. Правда, я затруднялась сказать, действительно ли я так отчетливо запомнила Сакико, или это моя нестабильная память нарисовала какую-то свою версию.

– Выдуманная история?

– И знаешь – ну натуральное порно! Она только и делает, что с кем-нибудь кувыркается.

– Что? – Я не слишком понимала, о чем это он вообще. – И как эта история связана с вашей подругой?

– Да говорю же, – шеф, все сильнее качая ногой, обхватил голову руками. – Говорил же – пишет она. Что-то типа собственного романа. И вот там героиня то и дело с кем-то спит!

– Ого, так Сакико – писательница! – невольно воскликнула я.

– Так, Хитоми, а ты откуда ее имя знаешь? – спросил господин Накано, вдруг прекратив качать ногой.

– Так мы же в больнице виделись.

– Но я ведь не говорил, что встречаюсь с Сакико.

– А вы думали, мы ничего не заметили? Да и вообще, она же так расплакалась… – сказала я, и шеф изумленно раскрыл рот.

Нет, правда, совершенно его не понимаю.

– Что, правда? – пробормотал господин Накано себе под нос.

– А у нее есть какой-нибудь псевдоним?

– Нету, конечно. Да и вообще – очень мне надо с настоящей писательницей встречаться.

– Так вы же сами только что сказали, что Сакико пишет роман, разве нет?

– Да не роман, а что-то типа романа. Там и сюжета-то нет.

– И насколько же оно эротическое?

– Да там сплошь постельные сцены, – вздохнул шеф.

– Прямо сценарий фильма для взрослых, – робко сказала я.

– А там есть сценарий? Мне кажется, там как попало снимают, а потом монтируют, что есть.

– Ну, я слышала, и в этом жанре есть свои произведения искусства.

– Не знаю, как по мне, такие фильмы должны быть простыми и понятными.

Мы начали отходить от изначальной темы разговора. Шеф расслабленно откинулся на спинку старинного стула, глядя в пото-лок. Спинка прогнулась под его весом. Мне даже захотелось сделать мужчине замечание – мол, а не сломается ли, – но я сдержалась. Как-то раз, когда господин Накано сметал пыль с глиняного горшка, этот горшок закачался, я сказала шефу: «Осторожно!» – и этот горшок тут же упал и разбился. Господин Накано не стал ни в чем меня обвинять, но я как-то сама догадалась, что в такие моменты лучше его не отвлекать.

– Предчувствие опасности редко бывает полезным, поэтому я всегда легко расстаюсь с деньгами, – так всегда говорит Масаё. Правда, не знаю, имеет ли ее фраза хоть какое-то отношение к этой ситуации.

Что до «эротического» романа Сакико, то я и сама не знала, хочу ли я узнать подробности или нет. Господин Накано снова замолчал. Стул натужно скрипнул.

На следующий день шеф с раннего утра отправился на аукцион, поэтому ключи от магазина он оставил мне. Я пришла, отворила ставни, выставила безделушки на нашу «демонстрационную» скамейку и пошла в дальнюю комнату, чтобы оставить там ключ, как вдруг увидела на сейфе записку.

«Вот, почитай. Потом расскажешь, как тебе», – было написано там неаккуратным почерком шефа. Прочитав надпись голубым маркером, я перевела взгляд чуть дальше и обнаружила стопку разлинованных листов бумаги. Это были обычные листы в крупную клетку, каждый из которых рассчитан на четыреста знаков, какие используют для школьных сочинений.

На первом листе ничего не было. Я взяла стопку бумаги в руки, перевернула страницу – на второй с отступом в пять строк начинался текст.

– «Точно по центру», – прочитала я первые слова вслух. Написаны они были красиво, как в тетради по чистописанию. Надпись сделана тонкой перьевой ручкой с черными чернилами.

– «Точно по центру, не отклоняясь, – продолжила я. – Лоб, переносица, губы, подбородок, шея…»

«Ну и чего тут эротического?» – думала я, читая дальше, но с третьей строки у меня уже не получалось делать это вслух.

Получался следующий текст:

«Точно по центру, не отклоняясь. Лоб, переносица, губы, подбородок, шея, грудь, солнечное сплетение, пупок – и ниже, от клитора к влагалищу, а потом к анусу. Обведи своими пальцами все мое тело – только не отклоняйся от центральной линии. Когда, например, проводишь пальцами по груди, не отвлекайся на соски и не переходи на линию талии. Пусть твои пальцы раз за разом двигаются только по самому центру. Белье все еще на мне. Запусти пальцы мне в трусики и нежно двигайся по прямой – коснись сначала клитора, потом влагалища, потом ануса. Будь нежен, но не останавливайся.

Не прилагай силу – не сжимай и не три. Твои прикосновения должны быть чуть сильнее касания перышка, но чуть легче течения воды. Просто проведи своим развратным средним пальцем по плавной линии моего тела – от лба и до самого копчика».

Читая, я сглатывала слюну. Это была не такая «эротика», как я себе представляла. Зато я отчетливо вспомнила Сакико. Не только ту красавицу, что лишь на миг увидела у входа в отель, но и заплаканное, опухшее от слез лицо женщины в больничной палате.

В магазин зашел посетитель. Я поспешно перевернула рукопись и положила рядом с кассой.

– Добро пожаловать! – поприветствовала клиента я намного громче обычного.

Покупатель посмотрел на меня с удивлением. Это был живущий неподалеку студент, часто появляющийся у нас в магазине. Студент чуть выставил подбородок вперед и явно нехотя кивнул. Потом быстро пробежался по залу и с той же поспешностью покинул магазин.

– Прости, прости, Хитоми, – сказал господин Накано, тихо войдя в помещение.

– «Прости»? За что? – поинтересовалась я.

– Я уже в Кавагоэ осознал, что, возможно, перегнул палку, – пояснил шеф, снимая зеленую вязаную шапку.[26]

С сентября господин Накано ходит