Дефект всемогущества - Фёдор Михайлович Шилов

– Плохо выглядите, дядь Жень, сдайте анализы, мне так будет спокойнее! – шепнула Галя Евгению во время поминок.

ГЛАВА 13

2015 год

Анализы подтвердили, что для своих целей, увы, Алевтина выбрала верную схему. У Евгения обнаружили рак кишечника. Галя обзвонила врачей. Связей тех людей, у которых она работала, хватало, чтобы устроить Евгения в хорошую клинику.

– Вот так, поел пирожков на нынешнюю Троицу, а на будущую уже и над моей могильной плитой пирожка съедите.

– Глупости молоть перестаньте! Операция поможет, всё будет хорошо.

– А я Ваньку с собой заберу, как думаешь, хорошая идея? Помру и сразу его за собой утяну. Или давай я его вилами пырну…

Галя только качала головой. В приёмном покое оформили историю болезни, к ним спустился врач, глянул на титульный лист и бодро поздоровался:

– Здравствуйте, здравствуйте, Дмитрий Вадимович.

– Евгений, – поправила Галина. Врач недоуменно посмотрел на неё и молча показал титульный лист истории болезни. В графе «ФИО» значились чужие имя и фамилия: Ефимов Дмитрий, родным осталось только отчество – Вадимович.

– Аршинов Евгений Вадимович, – Галя показала врачу паспорт.

– Да ладно, Галечка, ерунда какая, хоть горшком назови… – встрял Евгений.

– Ага, в официальных-то документах! Как же так, я же паспорт в приёмном покое давала, с него данные впечатывали! Ладно фамилии ещё перепутать можно, но имена-то совсем разные – Евгений и Дмитрий!

– Не волнуйтесь, девушка, сейчас мы титульный лист перепечатаем. Долго ли! Не заставим вашего отца переименовываться.

Врач улыбнулся, а у Гали, никогда прежде не бывшей суеверной, кольнуло в груди. «Переименовываться…» Перекрещиваться… Не поможет дяде Жене операция. Какая-то ему уготована другая судьба, с новым именем…

«Ну и чушь лезет в голову…»

И всё же на похоронах Евгения она пересказала свои мысли Свете, отчаянно рыдавшей и причитавшей:

– Папочка, ну как же… Ну как же так, папочка…

Это возвращённое из опалы «папочка» покоробило Галю ещё сильнее, чем прежний переход к «папаше».

«Пренебрегаем человеком при жизни, а на похоронах на колени да в обмороки валимся», – подумала Галя. И уже не помня, когда и зачем, к месту или не к месту, упомянула эту историю с переименованием.

– Ефимов Дмитрий… Ефимов Дмитрий… – повторяла на все лады Света. – Это знак, знак от папочки. Мой папочка теперь Ефимов Дмитрий!

Галя даже напугалась: не запустила ли она какую-то непонятную реакцию в Светиной голове?

После поминок они остались в квартире вчетвером: Света, Галя, Валера и Георгий.

«Парни не бросили Светку в трудную минуту, это хорошо», – подумала Галя.

Они немало проговорили в тот вечер о Евгении, а в Светиной голове начал зарождаться образ неведомого Дмитрия Ефимова, которого она однажды должна разыскать. Нет, не так. Мы же говорим о Свете Аршиновой! Он должен сам её когда-нибудь разыскать!

Некоторые желания имеют обыкновения сбываться буква в букву. А некоторые – так, будто оттиск этих букв остался ещё на подлежащем листе, тоже попавшемся на глаза высшим силам…

***

После смерти Алевтины Иван вздохнул с облегчением. Слишком уж эта женщина подавляла, угнетала, давила. И слишком уж часто и открыто называла его дураком, а этого Иван терпеть не мог. По молодости хотелось видеть рядом с собой женщину хваткую и оборотистую, похожую на него самого, а теперь он с удовольствием связал бы жизнь со спокойной, милой и хозяйственной. Страсти в нём с возрастом поутихли, лишний раз руками размахивать сил уже не было, хотя крепким словцом приложить собеседника мог до сих пор.

Или это и есть тот самый эмоциональный вакуум, о котором когда-то упоминала Алевтина? Жены нет, сын вырос, не сказать, что они сильно близки. Евгений – тоже в покойниках. Может, не надо было травить его? Жил бы себе Аршинов, а Иван тешил душеньку мелкими победами в виде очередного отвоёванного клочка земли, сва́рился бы, как прежде, с соседом – это можно даже считать вариантом человеческой привязанности. Есть же такие друзья, которые всё время что-то между собой делят!

Иван крайне не хотел верить, что всё утраченное и было его жизнью! Спроси кто-нибудь: а что тебе, Вань, в этом соседском участке? Стушуется. Нет, конечно, слова нужные для ответа найдёт, напористо и лихо выкрикнет: должок за ним! Но сам-то понимает: нет никакого долга за Евгением и его дочерью. А интерес всего-то и был: у алкоголички за бутылку участок переманить. Могущество своё почувствовать, хитрость: вот какой я ловкий делец. А сейчас что? А ничего! Дело принципа! Всё по справедливости должно быть!

Поэтому кровушку дочке соседской Иван решил ещё непременно попортить. Так, ради удовольствия. Алевтина сказала бы: в очередной раз побирушничаешь! Ну и чёрт с ней, с дурой бабой. Мнение падали не интересует!

***

– Галя, Галя, ко мне Иван Оладьев приходил, – Света всегда звонила сестре из Заберезья, принаряжаясь в особый голос. Как для выхода в свет подбирают платье, так Света выискивала подходящие интонации для звонка Галине. Чаще всего ткани для этого голоса были расцветки «вселенская катастрофа».

Впрочем, стоит ли винить в этом девушку, непривычную к физическому труду и вдруг ставшую полноправной хозяйкой немаленького дачного участка? Её смущало, страшило и раздражало всё. Даже то, что было знакомо с детства, теперь казалось враждебно настроенным. Ведро, будто нарочно, не черпало воду из колодца, замки не открывались с первого раза, петли скрипели, перегорали на раз-два лампочки, дрова в печи гасли, не успев заняться, проседали и подламывались ступени и доски в полу.

Света никогда не интересовалась, как Евгений вёл хозяйство, со стороны казалось, что всё у него получается с незатейливой лёгкостью, но повторить не раз виденные движения Свете удавалось с трудом. Галина помощь требовалась девушке ежечасно, если не ежеминутно, ни одно дело не обходилось без обстоятельной консультации по телефону, а порой Галя срывалась и приезжала в Заберезье. К счастью, в это лето она нянькалась с мальчишкой, привитым от клещевого энцефалита, а его родители не запрещали Гале брать подопечного с собой в деревню. Они приезжали на выходные и даже оставались на недельку-другую, что, безусловно, радовало Свету, не оставившую привычки сваливать свои обязанности на всякого, кто готов был эту ношу забрать. Нужно ли говорить: за тем, как сестра растапливала печь или опускала ведро в колодец, Света снова не наблюдала!

– Сколько бы детей я ни нянчила, у меня всегда на одного больше, – смеялась Галя.

За годы она устала уговаривать Свету, раздражаться, пытаться приобщить лентяйку к труду. Сколько ж можно внушать взрослой и уже даже побывавшей замужем девице