Так говорила женщина - Маргит Каффка

— Не знаю, я над таким не задумываюсь. Я видела, как ты несчастна, как мучаешься, и полагала, что тому причиной твои обстоятельства. Так реши этот вопрос, подумала я, иди и разрушь их, глядишь, все и сложится. Я судила по себе и вспоминала день, когда разом оставила свой город, бросила дела и обманувшего меня жениха. Хотя в то время я еще терпеть не могла Пешт и у меня были надежное рабочее место при женском училище и приданое. Но я не пожалела об этом хотя бы потому, что сделанного не воротишь; да и ради брака мне пришлось бы поступиться слишком многим, — а хороших и плохих дней потом было бы столько же, сколько и сейчас. Поверь, разницы нет вовсе. Но ты, конечно, совсем другая, и ты по необходимости стала несчастной, потому что такое состояние тебе пристало.

— Ох, следи за тем, что говоришь! Так ты думаешь, что это все мечтания праздной женщины? Думаешь, я читала много романов и смотрела пьесы, которые одно время только таким темам и были посвящены, и поэтому перед самой собой решила поинтересничать — придумала себе любовь, чтобы тебя развлечь? Так-то ты думаешь?

— Нет! — ответила девушка после минутного размышления. — Думала ли я так раньше? Да кто знает, что между вами происходит? Тебя ведь воспитывали в монастыре, и первый роман ты прочла, уже будучи взрослой. Но позднее я поняла: человек не будет ломать свою жизнь ради книжной любви так, как это сделала ты. Знаю, твое чувство искреннее, но все-таки ты не смогла бы от этого удержаться.

Тут женщине пришла в голову мысль.

— Тери, спрошу у тебя кое-что. Смотри: если бы ты в какой-нибудь момент, скажем даже, сегодня вечером, почувствовала, всем сердцем ощутила, что тебе нужно, нужно сегодня — прямо сейчас — явиться в квартиру одного человека и остаться там до утра, потому что это вопрос всей жизни, исход всей судьбы... ты бы пошла?

— Думаю, да. Если бы ясно ощущала такую необходимость — но все же сначала изо всех сил постаралась бы подумать о чем-нибудь другом. И если бы не получилось, тогда отправилась бы, да, этим же вечером, чтобы не передумать и назавтра не начать снова сомневаться. Ведь, поверь, это самое ужасное! Мне даже смотреть на тебя было страшно. Но ты не виновата.

— А что я должна была сделать? — допытывалась женщина.

— Нужно было, чтобы что-нибудь произошло. Помнишь, вы ведь так жили уже целый год, подпитывая это несчастное чувство только через театральный бинокль. Вы встречались только в театре да порой видели друг друга мельком, заглянув на какую-нибудь встречу. Тогда я и стала поверенной этого бедняги, а тебе передала его признания. Наверное, это было ошибкой, но я хотела, чтобы что-то произошло, потому что уже тогда столько слов сказано было впустую, а недели и месяцы так быстро проносились перед ним.

— Какой счастливой ты меня тогда сделала, Тереза, — на один лишь вечер, — этого я никогда не забуду. Но на следующий день груз на сердце стал вдвойне тяжелей. Знать, что он тоже любит, что ждет от меня действий, что мне стоит лишь пальцем пошевелить. — Но почему же мне? Чтобы вся ответственность, все обвинения, все угрызения совести были на мне; Почему он не сделал первый шаг?

— Почему? Потому что у него точно такая же увечная и беспомощная душа, как у тебя. И притом без присущего калекам смирения. Вы оба могли только бунтовать; а потом, после долгого времени, проведенного в страданиях, ты приходила к одному и тому же выводу: вот бы завтрашний день принес что-то новое. Так ведь?

— Да! — ответила вторая с унылым смирением.

— Я до сих пор иногда жалею, что стала посредником между вами. Я узнала тебя и, верно, только все испортила. Он бы мечтал о тебе, а ты восхищалась бы им и по сей день, я бы выслушала тебя, тебе бы стало легче и все продолжалось бы так же, как и два года до этого. Так было бы лучше.

— Нет, нет. Все-таки мне нужно было узнать, это был поворотный момент. Но столько препятствий...

— Э! как же? Если бы речь шла о чем-то бесчестном — по мнению света... Но ведь он хотел, чтобы ты развелась и стала его женой.

В ответ женщина с горечью рассмеялась.

— Хотел? Так что ж не пришел за мной, не похитил меня, почему не приказал или не позвал?

— Но ведь ты не поддержала его порыв — и даже наоборот. Сразу же приняла холодный вид и не давала ему даже шанса обменяться парой сдержанных слов.

— Потому что чувствовала опасность. Знала бы ты, сколько я над этим думала. Но сама подумай — я ведь знаю о его родителях — как бы они отнеслись ко мне? А привести двух детей в чужую, враждебную семью! И — хоть ты и готова была дать нам временный приют — услуги адвоката, который бы уладил дело с разводом, тоже обошлись бы недешево. У меня никого нет. Были бы мать, родня — но ведь я бы оказалась совсем одна под градом насмешек общества! А пока шел бы процесс — скажем, с полгода, — понадобись мне платье, у кого просить?

Они вдруг обменялись испуганными, удивленными взглядами. Как будто что-то оборвалось, легкая, тонкая нить паутины, на которой до этого момента их размышления покачивались над повседневностью. Надолго воцарилась тишина, и девушка, верная привычке, мысленно изучала уже известные ей вещи в новом свете. Затем она заговорила твердо и упрямо.

— Да, милая моя Хедвиг, напрасно мы вообще затеяли этот разговор. Поздно. Одно могу тебе пожелать, чтобы прошел уже скорее год или два с его кончины, и ты дошла до состояния, когда с тобой можно было бы говорить о чем-нибудь другом. Например, о твоем муже.

— Ты что, со зла говоришь такие вещи или помешалась? Как ты можешь?

— Так надо, — произнесла Тереза и вновь коснулась ее руки. — Этого человека, моего несчастного родственника, уже не спасти, но ты еще можешь вернуться к супругу. Раньше я думала, что жизнь твоя полностью разрушена, загублена. Но вдруг твое счастье как раз в том, что ты можешь вернуться к нему с чистым сердцем и незапятнанным достоинством? Твой муж это знает.

— Нет! — закричала женщина, — не смей его упоминать! — ее безучастность сменилась