Меркьюри - Эми Джо Бернс

– Прости меня, Мар! ― воскликнул он. ― Мне очень, очень жаль!

– Я не должна этим заниматься одна, Уэйлон. Ты меня понимаешь?

– Но ты ведь не одна, ― попытался он возразить. ― И никогда не будешь одна. Обещаю.

Ее изнеможение как будто сделалось чем-то объемным и осязаемым, словно обретя собственные когти и зубы. Марли слегка покачивалась перед ним от слабости, тонкая больничная сорочка то и дело сползала с плеча.

Недолго думая, Уэй подошел к раковине и сунул руки под кран. Только тут он увидел, насколько они были грязными. И еще раз как следует их намылил до самых локтей. Наконец скинул обувь и пристроился с ногами на койке.

– Иди сюда, ― позвал он.

Забравшись следом, Марли умостилась у Уэйлона между ног, откинувшись на него затылком. Малыш наконец, пока еле-еле, взял грудь и вскоре умиротворенно заснул.

– Ну слава богу! ― выдохнула Марли, и Уэйлон почувствовал, как все ее мышцы начали расслабляться.

– Марли, ― прошептал Уэй, ― он такой красивый!

– Красивый.

– Пожалуйста, расскажи мне, все как было.

– Я его назвала Теодор Шэй, ― сообщила Марли. ― Коротко Тео. Это имя, о котором всегда мечтала твоя мать. А Шэй ― потому что именно он держал меня за руку, когда я рожала.

– Шэй был здесь?!

– Он сам настоял. Пару часов назад я наконец отправила их домой. У него достаточно впечатлений для одного дня.

Уэй кивнул, вдыхая запах ее волос ― запах женщины, которую он будет любить вечно, которая всегда была для него очень значимой, и все же теперь стала намного важнее.

– Самое лучшее имя, ― сказал он, ― для самого лучшего малыша.

И в этот момент первозданной гармонии Уэйлон почувствовал, как к нему подползает страх. Он не мог считаться здесь вершиной безгрешности, как не в силах был исправить и разочарование в нем Марли в последние несколько часов. Вплоть до этого момента Уэйлон постоянно и стремительно рос, становясь все лучше и совершеннее. Мир для него был точно сборник сказок собственного сочинения. Ему было все равно, что, по мнению семьи, он был глупцом, раз женился и завел ребенка в восемнадцать лет. Но теперь он стал подозревать, что, возможно, они были правы.

Уэйлон всегда предполагал, что будет лучшим отцом, чем Мик Джозеф, ― как минимум более эмоционально стабильным и надежным. Человеком, на которого всегда можно положиться. А не тем, кого не дозваться в тот момент, когда в нем остро нуждается жена, и не тем, вместо которого в трудную минуту выходит его десятилетний брат. И вот он уже с первых шагов потерпел неудачу. Как так вышло, что Мик ― мужчина, всегда удовлетворявший только личные желания и делавший лишь то, что сам считал нужным, ― не пропустил ни одно из рождений своих детей? Уэйлон создавал собственный характер из всего, чего не хватало его отцу. Мик никогда не приходил в назначенное время. Ничего не планировал заранее. Никогда и близко не касался никаких домашних дел (за исключением, пожалуй, изготовления любимых сэндвичей с беконом, салатом и помидорами). И все же с самого начала Уэйлон ему проиграл.

Уэй ожидал, что жена сейчас расскажет ему про все остальное: и про адские муки схваток, и про гонку в больницу, и про первый крик Тео, ― однако Марли уснула.

Послезавтра Уэйлон заберет их из больницы домой. Он постарается быть своему сыну не просто отцом, но папой, близким другом. Он будет убаюкивать малыша, купать его в ванночке, унимать его плач. До этой ночи Уэйлон полагал, что, работая как можно больше, он финансово готовится к возможным потребностям будущего сына. Одежда, еда, наблюдение у врача. Колледж, если мальчик, глядишь, окажется первым в их семействе, кто туда поступит. И сейчас, крепко прижимая к груди жену с новорожденным сыном, Уэй осознал, что это вовсе не те потребности, которые имеют реальное значение. Что распашонку, или бутылочку, или долларовую бумажку может дать любой.

Быть может, потребность удовлетворяется не тем, что имеешь, а тем, чего никогда не было? Уэй лишь надеялся, что его сыну не суждено узнать, какая великая пустота разверзлась у него в душе, когда он сидел на этой больничной койке. И каково это ― пытаться защитить того, кого любишь, и потерпеть неудачу. Уэйлон вообще не хотел, чтобы Тео пришлось когда-либо кого-то защищать.

Сегодняшней ночью семья Уэйлона была в его надежных руках. И он мог крепко прижать к себе тех, кого любил больше всего на свете.

А завтрашний день принесет достаточно своих хлопот.

Глава 12

В конце августа, после рождения Тео, начались сильная засуха и жара. Уэйлон изо всех сил старался не впадать в панику по той причине, что ему требовалось быть в двух местах одновременно: на крыше, пока хорошая погода, и дома с младенцем и оправляющейся после родов женой. Его образ жизни не предусматривал ни больничных дней, ни отпуска по уходу за ребенком. Нельзя было терять драгоценное время до того, как на зиму придется заморозить все работы, к тому же Уэйлон хотел уже сейчас подготовить к будущей весне новый портфель заказов. Дождь явился бы и благом, и бедствием одновременно. Под ним никак бы не получилось закончить полученный заказ. А без него не сыскать, где протекает, чтобы не остаться без работы вообще.

Это противоречие во многом было схоже с парадоксальным ощущением его новообретенного отцовства. Когда Уэйлон отлучался, он чувствовал, что его место дома. Когда был дома, ему казалось, что он все время мешается. Он не мог кормить ребенка грудью ― а Тео как будто ничего больше на свете не желал. Потому, оставаясь дома, Уэйлон, как правило, занимался рекламным обзвоном предприятий по отдельной телефонной линии из своей маленькой квартиры, ногой покачивая люльку с Тео. Каждого потенциального заказчика он старался убедить, сколь важно вовремя принять профилактические меры. Но, несмотря на все его красноречие, собеседники Уэя никак не клевали на наживку. И к тому времени как Тео исполнилось уже четыре недели, Уэйлону не удалось взять ни одного заказа.

От этих неудач Уэй настолько впал в меланхолию, что Марли однажды выпроводила его из дома погулять с коляской.

– Пройдись давай по городу, проветри мозги, ― велела она. ― И погуляй подольше.

Был солнечный денек, и лавандового цвета флоксы на клумбе у Энн источали медовый аромат, когда Уэй по бугристому тротуару неторопливо катил коляску мимо ее дома. Сперва