Чужое имя - Иван Зозуля

— Шипы на резиновых сапогах? Тут ты что-то путаешь. На них же каблуки литые! — Титов хитровато прищурил глаза.

— Знаю. Что я, никогда не носил резиновых сапог? Но я хорошо помню отпечаток. Я не утверждаю, что это был именно шип, может, просто прилип какой-то камешек или кусочек засохшей глины, но он отчетливо впечатался в грязь.

— А кто у вас ходит в резиновых сапогах?

— В то время их носили почти все. Разрешено было. Сами знаете, что творилось на улице...

— Слушай, Васильев. А ведь, действительно, ты мог видеть электровспышку, вернее, фотовспышку. Человек выбрал момент и сработал под сварщиков. Кто из интересующих нас лиц имеет фотоаппараты и, в частности, со вспышкой?

— По-моему, никто, — немного подумав, ответил я.

— Ну вот, видишь! А говоришь, все и всех знаешь, — уловив неуверенность в моем ответе, недовольно заметил подполковник. — В самое ближайшее время выясни. Это может стать отправной точкой. О всех новых данных докладывай немедленно. Уловил?

Я кивнул головой.

В какой уже раз я снова и снова изучал личные дела людей, имеющих доступ в зону, внимательно вчитывался в их автобиографии, пытался незаметно выяснить, у кого имеется фотоаппарат с импульсной лампой, писал запросы, получал на них ответы, но ничего нового так и не добыл.

Подошла к концу зима. Наступил март, а у меня, как и прежде, — никаких результатов. Последними словами я ругал себя, проклятую антенну, но, конечно, больше всего доставалось шпиону, который обосновался у меня в части. Однако ничего нового больше придумать не мог. «Вроде и работаю, даже много работаю, — не один раз думал я, — а практически ничего нет. Плохо!»

Правда, задержки и временные тупики, бесчисленные «кто», «зачем», «почему» в нашем деле неизбежны, и я привык к этому. Но сейчас я чувствовал какую-то особую неудовлетворенность. Никогда, кажется, я еще не стоял перед такой безнадежной перспективой. И вот, когда все мыслимые и немыслимые розыскные и другие мероприятия сработали впустую, неожиданный случай вроде бы дал мне тонкую нить надежды.

2.

С открытием весенней охоты на водоплавающую дичь офицеры нашей части в одну из суббот решили пострелять. Чтобы не забыть, как это делается, шутили они. Поехал с ними и я, хотелось немного проветрить мозги от массы вопросов, на которые не было ответов.

Видавшая виды полуторка доставила нас к озеру часа за четыре. Наскоро перекусив и разобрав ружья, охотники заспешили, стремясь до вечерней зорьки подобрать подходящее место и построить скрадки.

Я нерешительно топтался с ружьем у машины, не зная, к кому присоединиться, когда ко мне подошел капитан Дементьев и спросил, охотился ли я в этих местах.

— Нет, здесь не приходилось, — ответил я.

— В таком случае, приглашаю. Не пожалеешь. Знаю озерцо — во! — он оттопырил большой палец. — Да и скрадок там у меня с прошлого года. Идешь?

Я согласился и, забросив ружье за плечо, зашагал за ним.

Капитана Дементьева я знал хорошо. Раньше вместе служили в Средней Азии, а потом встретились здесь, на объекте. Он производил впечатление дельного офицера и хорошего человека: веселый, общительный, но не трепач.

Когда мы подходили к озеру, метрах в двадцати от нас из камышей поднялась стайка чирков. Конечно, никто выстрелить не успел.

— Ну, что я говорил! — обрадовался Дементьев, провожая взглядом улетающих уток.

— Да, жаль, упустили такую возможность...

— Ну, нашел о чем жалеть, — перебил меня капитан. — Ты что сюда разбойничать приехал? Успеем еще пострелять. Убьем по парочке и хватит. Фауну, братец, беречь надо.

Дементьев не ошибся. Место действительно оказалось удачным, и к рассвету у нас в скрадке лежало несколько кряковых и шилохвостей.

Когда солнце показалось из-за деревьев, Дементьев поднялся на ноги, с удовольствием потянулся, произнес:

— Все. До вечера лёта не будет. Так что заваривай чай, да соснуть малость надо.

Мы быстро вскипятили чайник и, сидя у костра, принялись обсуждать результаты охоты.

Позавтракав, капитан наломал елового лапника, разложил его на небольшом бугорке, где было посуше, сверху постелил плащ-накидку.

— Прошу вас, Олег Петрович, ложе готово, — и первым блаженно растянулся на пружинящей, пахучей подстилке.

Я уже совсем было собрался последовать его примеру, но неожиданно замер на месте. Я не мог оторвать взгляд от ног Дементьева. Из правого каблука его резинового сапога торчала широкая гладкая шляпка мебельного гвоздя.

«Неужели он? Но как же так? — неслись у меня в голове бессвязные мысли. — Как быть? Что предпринять? Может, это какое-то дурацкое совпадение?»

— Чего стоишь? Ложись, места хватит, — снова обратился ко мне капитан.

— А знаешь, Костя, я, наверное, малость пройдусь. Что-то расхотелось мне спать...

— Ну-ну, валяй. Дело хозяйское, — проговорил Дементьев и принялся пристраивать под голову рюкзак.

Лихорадочно соображая, что же делать, я подошел к убитой нами дичи и стал разглядывать ее, не переставая думать о Дементьеве. Когда я взял в руки двух кряковых селезней в брачном оперении, капитан сразил меня окончательно. Увидев поднятых мною птиц, он крикнул:

— А ну-ка, Олег Петрович, замри — и я запечатлею тебя с этими кавалерами! — Дементьев взялся за рюкзак.

Я увидел, как он одним ловким движением распустил шнурок, засунул в мешок руку и достал из него фотоаппарат... со вспышкой, которую тут же запихнул обратно: солнце светило вовсю.

От неожиданности я даже открыл рот и выглядел, наверное, довольно глупо. Выручил меня сам капитан:

— Прошу улыбочку, а то стоишь, как мумия.

Я изобразил какое-то подобие улыбки и стоял так, пока он несколько раз щелкнул затвором. Затем я отправился на прогулку.

Пройдя метров двести вдоль озера, я углубился в лес и, сделав изрядный крюк, вышел к тропе, по которой мы с капитаном проходили вчера вечером.

Здесь я без труда нашел отчетливые следы резиновых сапог и принялся тщательно их изучать. Не надо было быть большим знатоком, чтобы сразу определить, что это были те самые отпечатки, которые я видел в зоне. Тот же размер. Так же стоптаны каблуки. Тот же «шип». И, тем не менее, между теми и этими следами было какое-то различие. Но какое? Сколько ни всматривался я в сырую глину, как ни напрягал изрядно истощившееся за последнее время воображение, четко этой разницы определить не мог, хотя и чувствовал, что она есть. Еще одна загадка!

Понимая, что в понедельник