Вальс душ - Бернард Вербер

энтузиазм не может не сказываться на их жизни. Она сама участвовала в этом, ведь их увлечение оживляло и ее каникулы, проводимые в разных исторических местах: в замках, крепостях, на полях былых битв… Еще они прочесывали музеи – вот это не всегда ее радовало. Ей запомнилось, что большая часть времени, проведенная вне школы с родителями, прошла в пропахших пылью казематах.

Вообще, отец, мать и дед часто казались ей людьми-загадками. Она замечала, что при ее внезапном появлении в комнате, где они вели пылкий спор, они резко меняли тему. Сначала она думала, что застает их за сугубо взрослыми разговорами – о сексе, о чем-то серьезном из области политики, но потом смекнула – дело не в этом.

И теперь она шокирована не только известием о раке, обнаруженном у ее матери, но и всплывшей историей о тайной психотехнике и о прежних жизнях. Есть от чего прийти в полное замешательство!

Отец нервно сжимает и разжимает пальцы, видно, что и он не в своей тарелке.

– Признаюсь, если бы не мои собственные эксперименты, я бы отнесся ко всему этому как к… чему-то эксцентричному. Скажу тебе начистоту: я даже не до конца уверен, что метод работает… Единственное, что примиряет меня с мыслью об истинности этих визитов в прошлое, – многочисленные подробности, сопровождающие каждую регрессию. Порой создается впечатление, что ты угодил в кинофильм: все такое настоящее!

– Ты продолжаешь практиковать эти регрессии в свои прошлые жизни?

– После прошлогоднего инсульта у меня уже не получается. Знаю, что и твой дед прекратил это дело. Одна из прошлых жизней, в которую он попал, так его напугала, что пропало всякое желание продолжать. Вот тебе одна из причин, почему это знание – тайное. При неправильном использовании регрессивный гипноз может причинять вред. Но Мелисса упряма, она продолжала…

Девушка снова подсаживается к отцу и внимательно на него смотрит:

– Так ты в это веришь? Серьезно? Прошлая жизнь – это же реинкарнация, разве нет? Что еще за шарады?

Рене вздыхает:

– Так и знал, что тебе это покажется безумием. Неудивительно, что мы с твоей матерью не хотели тебе об этом рассказывать. Я удивился, что теперь она решилась.

– Согласись, все это как-то антинаучно, скорее из области веры. Ты не думаешь, что то, что мы только что от нее услышали, – это бред, вызванный ее болезнью?

– Может, и так. Как бы то ни было, она пожелала, чтобы я ввел тебя в курс дела.

– Знаешь, я предпочитаю сразу тебя предупредить: я в такое не верю. Более того, для меня удивительно, что ты, мама и даже дедушка Александр, серьезные университетские преподаватели, уважаемые в своей среде люди, пристрастились к подобным… нелепицам. Мне всегда казалось, что их придумывают для бездельниц, коротающих время между салонами красоты и фейслифтингом в школах йоги, у разных психотерапевтов и астрологов.

Рене не обижен насмешкой.

– Я сам был скептиком, – повторяет он, – но практика учит, что без эксперимента ни в чем нельзя быть уверенным. Стоило мне провести первую в жизни регрессию – и я полностью поменял свое мнение.

Эжени закрывает глаза. Перед ее мысленным взором предстает мать на больничной койке, хватающая ее за руку и убежденно настаивающая на своем.

Мама была полностью в своем уме, несмотря на утомление, думает она. Это совсем не походило на бред. Более того, она вроде бы отвечала за каждое свое слово, как это ни странно.

– Еще она упомянула какую-то библиотеку Акаши… Знаешь, что это такое? – спрашивает она отца.

– В буддистской традиции это место, где записаны все судьбы.

– Ладно, раз мы с тобой бредим, то скажи мне, папа: сам ты уже посещал эту «библиотеку судеб»?

– Нет, я даже не знал, что это осуществимо. Но должен признать, что твоя мать всегда была первооткрывательницей, лучшей исследовательницей новых территорий духа.

– Если я правильно поняла, мама якобы побывала в этой воображаемой библиотеке и разглядела там будущее, где над человечеством возобладали «силы мракобесия»? Так или не так?

– Для меня это такая же новость, как и для тебя.

– Еще ей там открылось, что Апокалипсис грянет в пятницу тринадцатого числа текущего месяца, то есть через пять дней…

Эжени на несколько секунд запрокидывает голову, потом продолжает:

– «Силы мракобесия»… Не слишком ли напыщенно звучит? Что думаешь, папа?

– Я, как и ты, склоняюсь к тому, что рак мог повлиять на то, как твоя мама воспринимает происходящее. Вредоносные клетки захватывают ее организм, и ей может казаться, что ровно то же самое творится со всем человечеством…

– Раз в ней размножаются злокачественные клетки, то ей хочется, чтобы мы боролись с силами зла?

– Может быть, резонанс между речами твоей матери и тем, что происходит у нее внутри, – не простое совпадение.

Эжени опять вскакивает, запускает руку себе в волосы, словно чтобы разгладить свои длинные рыжие пряди, и приглядывается к маскам на стене.

– Как она назвала это свое тайное учение? V.E.I.?

– V.I.E. – поправляет ее отец.

– Как это расшифровать?

– Так Мелисса называет регрессивный гипноз. Ей не нравится эта терминология, вот она и назвала наш ритуал «Voyage Intérieur Expérimental»[4] или V.I.E.

– Экспериментальное внутреннее путешествие? – повторяет Эжени, словно хочет пропитаться смыслом каждого из этих слов.

– Твоя мать любит все переименовывать, чтобы звучало менее технически, более поэтично. Например, она говорила мне, что V.I.E. для нее – наверное, это тебя позабавит, – «духовный туризм».

Эжени улыбается.

– Такая терминология была для нее способом подчеркнуть, что в этой практике нет ничего от психотерапии, что это просто способ удовлетворить свое любопытство или свою потребность в бегстве.

Отведя взгляд от масок, словно желающих с ней заговорить, Эжени достает из своей сумочки пачку сигарет и закуривает. В голове у нее сплетаются и разбегаются тысячи мыслей. Она опять садится и провожает взглядом поднимающиеся к потолку колечки дыма.

– Прости, папа, но я не могу себе позволить веру в подобную чушь.

– Понимаю твои сомнения.

– Все это оскорбляет мой ум.

– Лично я не заставляю тебя экспериментировать.

– Почему же мама требует от меня этого?

– Понятия не имею.

– Вообрази, что мои друзья узнают, что я верю в переселение душ, в прошлые жизни, в волшебную библиотеку, где записаны все судьбы. Они сочтут меня сумасшедшей!

– Без сомнения.

– А тут еще эта пятница, тринадцатое. Это же название фильма ужасов!

– Не только, милая. Еще пятница тринадцатого октября 1307 года – день, когда схватили и убили тамплиеров. Трагический день в истории человечества.

– Допустим. Не иначе маму мучил кошмар, пока она лежала в обмороке. Не нахожу иного объяснения.

– Не исключено.

– Бред, понимаешь?