Мальчик с чёрным петухом - Штефани фор Шульте

Рыцари уже въехали во двор. Добродушно кивали и немного испуганно смотрели в измученные лица. Да, они отсутствовали долго. Некоторые попытки не увенчались успехом. Тот или другой случай похищения прошёл не так гладко. Были и раздоры среди самих рыцарей. Разногласия. Но в конечном счёте всё сложилось. Под каким плащом у них скрыта девочка? Под каким мальчик?

Но рыцари привезли с собой и ещё кое-кого. Он сидел на последнем коне. При нём была испачканная краской торба, и Мартин сразу узнал его, с первого взгляда. То был художник.

Он хотел крикнуть, но чувства изливались в нём так, что грозили его утопить в своём потоке. Поначалу он не мог произнести ни звука, потом всё-таки крикнул:

– Художник!

Ему так хотелось броситься к нему, но ноги под ним подкашивались, не слушались его. Как будто приросли к несчастной земле. Неужто Мартин уже слишком долго здесь пробыл и уже стал частью крепости, частью общей судьбы?

– Художник! – снова крикнул Мартин.

И тот его услышал. Разглядел мальчика среди толпы. Тотчас соскочил с коня и побежал к нему, выкрикивая его имя. Обнял его, поднял, оторвал от земли. Ах, эта привычная лёгкость. Это хрупкое дитя человеческое. Эти добрые глаза.

– Так вот где я тебя нашёл, – сказал художник, не замечая, как слёзы текут у него по лицу. Мартин молча улыбался. Он и надеяться не смел когда-нибудь снова увидеть художника.

Рыцари некоторое время смотрели на эту сцену, потом потеряли терпение и стали подгонять художника: надо торопиться.

– Герцогиня ждёт! – говорили они.

Художник отмахивался.

– Ты же знаешь, Мартин, – сказал он. – У меня бывают совершенно сумасшедшие заказы.

– Ты даже не догадываешься, насколько сумасшедшие, – сказал мальчик.

Рыцари снова стали поторапливать художника. А Мартину с ними нельзя. Они отодвинули его в сторонку. Не хотели делить свою добычу ни с кем.

Но Мартин и художник знали, теперь их разделяет только стена замка. Теперь они в одном месте.

– Я потом приду! – крикнул Мартин художнику.

– Это был твой отец? – спросила женщина вечером дома.

Мартин смотрел на хлеб, который герцогиня велела раздать людям. Хлеб, яблоки и по ломтю сала для каждого.

Он помотал головой. У него нет отца. И теперь пришла пора.

– Объясните мне, что такое бессонное состязание, – попросил Мартин.

28

Прошло всего несколько недель. Но к началу весны по жителям деревни уже не было заметно пережитых страданий тёмного времени. Торговцы снова привозили товар. Герцогиня раздавала людям домашнюю живность – яйценоскую и дойную. Удивительно, как быстро люди забывают про бедствия, как быстро они оживают. Спокойные ночи целительны. Вот и опять появились силы убирать отбросы, наводить чистоту и порядок. И как только снова установилось ровное течение жизни, пошли разговоры о бессонном состязании.

Явились в крепость крестьяне, скотники, граждане среднего состояния, чтобы напомнить о себе и предложить свои умения. Кто выиграет бессонное состязание, тот может высказать герцогине своё желание, и оно будет исполнено. По крайней мере, так говорили. Но можно ли было на это положиться?

Перед воротами, ведущими во двор крепости, был установлен столик для ведения записи. Писарь и его помощник поджидали тех, кто захочет принять участие в состязании. Они управляли надеждой. Перед ними выстраивались длинные очереди претендентов. Впускали далеко не каждого. Пьяным, например, давали от ворот поворот, из-за них только беспорядок и неприятности. Женщин тоже не впускали, из-за них всегда неразбериха и путаница. Паникёры, которые уже при включении в список выражали отчаяние и нервировали других, тоже получали отказ.

Но ещё ни разу не объявлялся ребёнок, желающий участвовать в этом состязании. Поэтому люди на записи растерялись, когда очередь дошла до Мартина.

– Как тебя зовут? – спросил писарь за деревянным столиком.

Позади Мартина тянулся нетерпеливый хвост человек из десяти.

– Мартин.

– Сколько тебе лет?

Мартин этого не знал. Писарь со знанием дела оглядел его с головы до ног. Красивые глаза, в которых уже подрастала боль, но всё ещё жила невинность. Длинные, изящные конечности.

– Тринадцать, четырнадцать?

Мартин кивнул. Он был так взволнован, что у него пересохло во рту. Писарь записал цифру.

– И какое у тебя дело? – спросил он после этого.

– Я хочу поговорить с герцогиней.

– Этого все хотят. Но дело-то у тебя к ней какое?

– Это я могу сказать только самой герцогине.

– Но сперва я должен это записать.

– Зачем? – спросил Мартин.

– Чтобы доложить об этом ей.

– Ты имеешь в виду, если я выиграю состязание?

– На тот случай, если ты выиграешь, чтобы я мог доложить о тебе, – сказал писарь, барабаня пальцами по столику.

– Насколько вероятным ты находишь, что я выиграю? – спросил Мартин.

– Совершенно невероятным.

– Тогда и совершенно бессмысленно это записывать.

Мужчины, стоящие в очереди позади Мартина, уже начали недовольно бурчать. Писарь вздохнул:

– А ещё тебе нужен человек, который смог бы за тебя поручиться.

Мартин не понял, чего от него хотят.

– Человек, который ответит за те повреждения, которые ты можешь учинить во время состязания. Человек, который может нам гарантировать, что ты имеешь честные намерения. Человек, который приберёт твои останки, если тебе придёт в голову покончить с собой.

Мартин растерялся. Он не знал, кого бы он мог назвать. Писарь вертел в руках перо.

– Я не знаю, – сказал Мартин.

– Значит, нет за тебя поручителя, – сказал писарь и уже хотел отмахнуться от мальчика, чтобы отошёл прочь, не задерживал очередь.

– Я могу за него поручиться, – послышался чей-то голос. То была жена рыцаря. Она нарядилась в своё лучшее платье. И стояла, прямая как свечка и очень красивая.

– Ну хорошо, – сказал писарь. – Но ведь ты женщина.

– Какой ты умный, заметил, – усмехнулась она.

– Поэтому твоё поручительство не считается.

Женщина засмеялась. Но писарю было не до смеха.

– Ты это серьёзно? – спросила она.

– Женщины не считаются.

– А как же тогда герцогиня? Она ведь тоже женщина, – сказал Мартин.

– Даже не называй это женщиной, – пробормотал писарь.

– Тогда я поручусь, – прозвучал ещё один голос.

Люди расступились, и к столику прихромал рыцарь. Тяжело опираясь на палку. И уж его слово нельзя было не засчитать. Но он не мог поставить подпись, он не умел писать. За него это сделала его жена, и писарь оскорблённо проглотил это.

Теперь Мартин мог принять участие в бессонном состязании.

29

Все, кто мог принять участие, собрались во дворе крепости. Им раздали белые рубашки. Мартин накинул