Однажды в лесу - Бибхутибхушон Бондопаддхай

К осени учеников стало еще больше. В школу Мотукнатха приходили из разных деревень дети из бедных семей, которых выгнали из дома родители, и здесь они надеялись найти кров и еду в обмен на небольшой труд. Подобные новости в этих краях разлетаются с карканьем вороны. Увидев их, я подумал, что они, наверное, из пастухов. Никто из них особыми дарованиями и жаждой к знаниям не отличался — и их Мотукнатх собирается учить грамматике и поэзии? Воспользовавшись его простодушием, они под предлогом обучения стекались в его школу, чтобы потом сесть ему на шею и тунеядствовать. Но Мотукнатху это невдомек, он радуется новым ученикам.

Однажды я узнал, что у них совсем не осталось еды, и они голодают, а с ними и Мотукнатх.

Я позвал его к себе и расспросил о случившемся. Всё действительно так. Пшеничная и бобовая мука, которую дали сипаи, закончилась, и вот уже несколько дней они едят на ужин только вареные листья батхуа, но сегодня и их уже не будет. К тому же у многих болит от них живот, поэтому они больше не хотят их есть.

— Что же ты теперь будешь делать, Панде-джи?

— Не знаю, господин. Как же все эти дети будут без еды…

Я распорядился, чтобы их всех обеспечили едой на несколько дней — рисом, чечевицей, маслом-гхи, мукой. А затем спросил у Мотукнатха:

— Как ты дальше собираешься содержать школу, учитель? Не лучше ли ее закрыть? Ты же не можешь прокормить ни себя, ни их.

Я понял, что мои слова угодили в самое сердце Мотукнатха. Он ответил:

— Как же это возможно, господин? Разве я могу ее закрыть? Это ведь дело моих предков!

Мотукнатх — беспечный человек, и объяснять ему всё это не имеет никакого смысла. Ему и так счастливо живется со своими учениками.

Благодаря Мотукнатху наша контора превратилась в лесной ашрам древних мудрецов-риши: из школы постоянно доносились оживленные голоса, ученики громко рецитировали строки из «Мугдхабодхи», таскали тыкву из амбаров, обрывали цветочные деревья и даже повадились воровать вещи служащих конторы, и тогда уже сипаи начали перешептываться между собой обо всех этих проделках студентов Мотукнатха.

Однажды сборщик налогов оставил ящик с деньгами открытым в своем кабинете, и кто-то украл оттуда несколько рупий и его кольцо из сплава золота. Сипаи подняли страшный шум. Через несколько дней у одного из учеников Мотукнатха нашли кольцо. Он завязал его в уголок пояса, кто-то увидел это и рассказал служащим конторы. Юношу поймали с поличным.

Я послал за Мотукнатхом. Он был поистине простым и добродушным человеком, и его несносные ученики, пользуясь этим, творили что им вздумается. Нужды закрывать школу нет, но нескольких учеников придется исключить, оставшимся я выделю участок земли — пусть они сами выращивают кукурузу, просо и овощи, кормятся тем, что добыли своим трудом.

Мотукнатх передал мое предложение своим ученикам. Восемь из двенадцати сразу поспешили покинуть школу, едва только услышали его. Оставшиеся четверо тоже, как мне показалось, не отличались особой любовью к знаниям, но у них не было другого выхода. Раньше пасли буйволов, теперь вот займутся сельским хозяйством. С тех пор школа Мотукнатха не доставляла нам хлопот.

4

Чхоту Сингху и другим арендаторам сдали в пользование несколько участков. Всего около полутора тысяч бигхов земли. Почвы в Нарха-Бойхар плодородные, поэтому именно этот обширный участок был выделен им. Лес на границах этих земель сказочно красив, сколько раз я отправлялся туда вечерами верхом на лошади и, глядя на деревья, думал, что это одно из самых живописных мест на земле. Теперь эта обитель навсегда потеряна!

Я наблюдал издалека, как горит лес. Такие непроходимые заросли сразу не вырубишь. Конечно, не везде лес был настолько плотным — по краям в горизонт убегали дебри, в глубине которых изредка можно было увидеть заросли кустарников. А сколько в них было разнообразных лиан и лесных цветов…

Пламя огня стремительно пожирало лес, и, слушая его треск, я думал, сколько прекрасных лиановых балдахинов навсегда исчезло в нем. Эта мысль причиняла мне боль, поэтому я не решился пойти туда и посмотреть своими глазами. Лес был огромным достоянием этого края, в сердцах скольких людей он мог селить радость и покой, а его принесли в жертву в обмен на горстку пшеницы.

Как-то раз в начале месяца картик я отправился взглянуть, что стало с этим участком. Всё поле было засеяно горчицей, кое-где виднелись хижины. Люди переезжали сюда с семьей и скотом, и так постепенно образовалась деревня.

К середине зимы горчичные поля зацвели желтыми цветами. Я никогда не видел ничего подобного — полторы тысячи бигхов земли были укрыты огромным желтым ковром, простирающимся до горизонта, без конца и края, а над ним нависло синее сапфировое небо. Я подумал, какое же это необычное зрелище — всюду, насколько можно охватить взглядом, только чистое голубое небо и подпирающая его желтая земля.

Однажды я поехал посмотреть новые деревни. За исключением Чхоту Сингха, все остальные были из бедняков. Глядя на резвящихся в полях маленьких детей, я вспомнил, что хотел открыть для них вечернюю школу.

Почти сразу эти новые поселенцы стали доставлять множество неприятностей, и я понял, что они совсем не из тех, кто любит жить в мире и покое. Как-то раз я работал у себя, когда мне доложили, что в Нарха-Бойхар жители устроили страшную потасовку. Поскольку участки не были должным образом разграничены, те, кто арендовал пять бигхов земли, пытались собрать урожай с территории в десять бигхов. Кроме того, незадолго до посева горчицы Чхоту Сингх тайком привез с собой из дома банду вооруженных до зубов громил, и теперь я понял истинную цель этого шага. Похоже, он хотел силой завладеть всем урожаем с полутора тысяч бигхов земли (или хотя бы большей его частью) в Нарха-Бойхар, помимо того что мог собрать со своего участка в несколько сотен бигхов.

Служащие из конторы объяснили мне:

— Такие тут порядки, господин. У кого дубинки, тот и забирает урожай.

А те, у кого их не было, пришли ко мне с жалобами. Это были безобидные бедняки из касты гангота — расчистив от леса пару десятков бигхов земли, они засеяли ее, а на кромке соорудили хижины, в которые перевезли жен и детей, и теперь плоды их тяжкого труда в течение