Дождливое лето (сборник) - Станислав Кононович Славич

Оставшись один, я решил посмотреть Зоину работу. Это Дама Треф удивила меня под конец:

— Пришла Зоина публикация — хотите посмотреть?

Хочу ли я?! Или! — как говорит один мой старинный друг.

До этого я видел небольшую Зоину заметку в сборнике об археологических открытиях года. Но то был, так сказать, заявочный столб — я ждал, когда пойдут самородки.

Помнится, как-то сказал Олегу:

«Прелесть работы археолога в том, что он собирает двойной урожай…»

«То есть?»

«Первый — находки, второй — публикации».

«Тогда почему не тройной? Добавь к этому синяки и шишки. Без них тоже никогда не обходится».

И все-таки думаю, что я прав. О своих работах пишут и другие люди, но открытия археологов сразу вызывают всеобщий светлый и бескорыстный интерес. Никто не ждет от них никакой выгоды.

«Вызывают, — согласился Олег, — когда уже сделаны. Беда, что делаются они чаще всего из-под ковша экскаватора, в спешке и понукании…»

Итак, первый Зоин «самородок». Он был скромен: статья всего в две странички, причем большая часть одной из них занята рисунком. Журнал, однако, академический, а это что-нибудь да значит. Понравился тон публикации. Весьма достойный. Зоя сумела подать товар лицом.

«…Поза Девы не статична, а, напротив, полна экспрессии… Херсонесские статеры первого — второго веков нашей эры являются большой нумизматической редкостью и на протяжении многих лет находятся в центре внимания исследователей монетного дела античных городов Северного Причерноморья… Статеры Херсонеса наряду с некоторыми иными категориями херсонесских монет позволили представить, как изображали жители города главное и наиболее почитаемое ими божество, и послужили важным дополнительным источником для дискуссии о начале херсонесской эры… Публикуемый статер не только увеличивает число известных экземпляров, но и дает новый род чеканки. Подчеркнем, что данный статер чеканен штемпелями, неизвестными по шести предыдущим монетам этого типа… Ценность этой уникальной монеты, к тому же найденной в культурном слое конкретного археологического памятника (то есть имеющей паспорт), не вызывает сомнений…»

Очень хорошо!

И я подумал: дай бог тебе удачи, девочка! Хотя — какая девочка?! Зрелый, сложившийся человек. Отношение к ней других я видел. Даже бородач Саша становится мягче при ней. А Начальственная Дама! Никакая она, кстати, не «начальственная», а просто учительница-пенсионерка. Когда я спросил, что ее сюда привело, она заговорила о здешнем необыкновенно чистом и свежем воздухе. Он и вправду хорош. Но ночные холода, когда поверх спального мешка приходится набрасывать еще один, но ветры и туманы… Для ее ли это возраста? В пансионате на морском берегу, где-нибудь в Кастрополе или Мисхоре, право, было бы лучше. Пляж, старый парк, уютная палата с большой верандой… А воздух тоже чист и свеж. Я подумал было, что ее привела сюда боязнь одиночества, но курортная обстановка и в этом отношении лучше. Нет, тут что-то другое…

Или мальчик Володя, еще один из экспедиции, самый, может быть, тихий и незаметный. По комплекции взрослый, сильный мужчина, а щеки розовые, лоб чист, глаза бесхитростно ясны, лицо покрыто светлым пухом. Он добродушно возился с восьмилетней Зоиной дочерью Машей. Девчушке нравилось дружить с ним — таким большим, почти взрослым. Глядя на них, я узнавал наши детские отношения с Зоей, но я не был так терпелив и трогательно заботлив. Володя сказал, что пошел в экспедицию, чтобы заработать денег. Но в городе это можно было сделать проще — матросом-спасателем на пляже, разносчиком телеграмм, как я сам когда-то подрабатывал, рабочим в парке. Нет, пошел сюда.

А сам я! Меня что сюда привело? «Прощаться с молодостью» не обязательно на высоте полутора километров над уровнем моря. Сенсационность находок, которые пробуждают журналистский зуд? Нет. Но что же?

Как оказалась здесь и наверняка снова приедет на следующий год, когда начнутся раскопки, Елизавета Степановна — Дама Треф? Почему не рвется в мисхорский пансионат, где ей явно было бы уютней, старая учительница? Почему не бежит отсюда в поисках более легких рублей мальчик Володя? Почему именно это место выбрал для схваток с самим собой бородач Саша? Почему я, маясь своими заботами, знаю, что непременно вернусь сюда? Главная причина — Зоя.

Понял я это с удивлением. До чего же сильна в нас инерция уже отживших представлений о том или ином человеке! Особенно когда человека знаешь давно. Мою маму до сих пор беспокоит то, что когда-то, в далеком детстве, у меня в сердце прослушивались подозрительные шумы, а в характере наблюдались скверные замашки, упрямство и строптивость. Таким, с подозрительными шумами и тяжелым характером, я остался для нее и сегодня, хотя отслужил в армии, бывал в трудных командировках и, кажется, научился ладить с подавляющим большинством людей. Но мама — все-таки особь статья. Наш учитель-словесник Николай Иванович до сих пор не может примириться, что я, делавший ошибки в диктантах и наскоро списывавший домашние упражнения у Любочки Якустиди, ныне подвизаюсь на поприще отечественной журналистики. Он только хмыкает, когда Зоя при встречах, случается, говорит о каком-нибудь новом моем опусе.

Не помню уже, где приходилось читать, что новые истины побеждают вовсе не потому, что противники убеждаются в их правильности и прозревают, а лишь по той причине, что противники постепенно вымирают, а новое поколение усваивает эту истину буквально с молоком матери. Так и в отношениях между людьми. Человек изменился, вырос, стал другим, но только не для соседей, соучеников, сверстников. Ту же Зою эти соученики и сверстники помнят растерехой, неуклюжей девчонкой, которая так и не превратилась в очаровательную девицу (утенок не стал лебедем), забывчивой и рассеянной. В доме постоянно слышалось: «Зоя, не грызи ногти» или «Не грызи волосы — это еще что за манера…» И я ее помнил такой. Ценил за привязанность ко мне, отдавал должное смышлености, рад был, что хорошо училась, а сейчас вдруг увидел в совершенно новом качестве — как бы в центре круга, излучающей ровный и сильный свет.

Удивительное все-таки дело — пример человека. Сколько слов и призывов расходуются впустую, когда они не подкреплены образом жизни, собственными поступками. У Зои это вот наиболее важное совпадало.

В отличие от мужа она была немногословна. Олега нередко распирало желание высказаться. Нет, это не была суетная болтливость, ему в самом деле было что сказать, и он попросту не любил держать это в себе. По тому, как вела себя при этом Зоя, я думаю, что нередко он говорил за них двоих. И, может быть, даже в большей степени за нее, чем за себя.

В