Иерусалимский роман - Пётр Азарэль

— У меня красивые мама и папа. Я получила от них и внешность, и характер, и все мои способности.

— Нам будет интересно с ними познакомиться, — улыбнулась Анат. — Натан сказал, что ты хочешь выйти за него замуж.

— Но вначале он заявил, что хочет жениться на мне.

— Конечно, в таком случае, как правило, предложение делает мужчина. А ты любишь нашего сына?

— Он мне очень нравится. Натан добрый и умный человек. И очень надёжный. Он же рассказал вам обо мне и ребёнке.

— Да, он ничего не скрывает от нас. Я, надеюсь, у вас ещё будут дети. Он их обожает.

— Конечно, Анат. Я тоже люблю детей. А ради кого ещё жить?

— Натан сказал, что ты на руководящей должности в Майкрософт, — вступил в разговор отец. — Я понимаю, что статус и для женщины важен. Но это двойная нагрузка. Тебе не будет трудно справляться с работой?

— Я не только руковожу. Приходится также и программировать. Мне это нравится. У меня в секторе очень способные ребята. Двое из них — ваши земляки.

Даниэль улыбнулся. Его будущая невестка вызывала у него симпатию. Он понимал, что Натану нужна женщина, которая будет тактично и уверенно вести его по жизни.

— На моём предприятии много евреев из бывшего Советского Союза. Так теперь везде, по всей стране.

— Я знаю. Здорово, что вы приехали сюда, а не в Америку.

— Я в Израиле уже двадцать лет. Приехал с бабушкой, мамой и сестрой в семьдесят четвёртом году. Отец оставил семью, когда мне было шесть, и куда-то исчез. Я с юных лет мечтал, чтобы у меня был отец. И я без долгих раздумий усыновил сына Анат. Натан знает, что он мой приёмный сын. Я сразу это ему сказал. Рано или поздно он всё равно бы об этом узнал.

— Натан мне говорил, — произнесла Елена. — Поэтому я согласилась выйти за него.

Она обняла и поцеловала сидящего рядом Натана. Он зарделся и ответил ей поцелуем.

— У тебя очень приятные родители, — сказала она, когда они вышли из дома.

— Они хотят, чтобы у них было много внуков, — усмехнулся Натан.

— Наши дети будут хорошо знать историю, — засмеялась Елена.

Возле её дома она взяла его за руку.

— Ты говорил, что можно заниматься любовью даже беременной. Только осторожно.

— Да, говорил.

Она взглянула на него и потянула за собой.

В компании о свадьбе Елены говорили с заметным удивлением. Приглашения на свадьбу она раздавала сама. Все её благодарили и обещали прийти. Наблюдательные сотрудники уже заметили её чуть выдающийся живот и слух о её возможной беременности распространился по отделам в течение нескольких дней. Амос после обсуждения текущих вопросов подошёл к ней и, кося глаза на её живот, коснулся рукой её плеча.

— Кое-кто у нас говорит, что ты беременная.

— Да, это правда. Ты мой друг и я не хочу тебя обманывать. Но мне в любом случае нет смысла что-то скрывать. Через пару недель мой живот увидят все.

— Скажи, ты познакомилась с Натаном после того, как переехала в Тель-Авив?

— Да. И я понимаю подоплёку твоего вопроса. Ребёнок не от него.

— Ну ты даёшь! Он ведь это знает!

— Он любит меня как собака. А девочку после родов хочет записать на себя. Он хороший парень. И семья у него приятная.

— И всё же, Елена, говори всем, что ты жениха знаешь давно и ребёнок его.

— Пожалуй, так и скажу.

— Дай бог, чтоб он тебя не подвёл. Я и сам был бы не прочь на тебе жениться. Ты после армии так расцвела!

Она улыбнулась, поцеловала его в щеку и вышла из кабинета.

В зале торжеств в Тель-Авиве камерный оркестр играл Шопена. Хупа сияла белизной в дальнем конце зала. Гости подходили к ним, поздравляли и бросали конверты с деньгами в стоящий на столике ящик. Елена блистала красотой, а свадебное платье скрывало её уже заметный живот. Но он не вызывал у неё никаких волнений. Ведь все уже всё равно его видели. Появился раввин и отдал свои распоряжения. Родители жениха привели его к хупе, и он повернулся, чтобы встретить невесту. А она под марш Мендельсона подошла к нему в сопровождении родителей. И случилось всё, что происходило под хупой две тысячи лет. Они надели друг другу кольца, выпили вина из бокала, и Натан разбил его ногой. Раввин хорошо поставленным голосом произнёс семь благословений.

«Благословен Ты, Господи, Б-же наш, Царь вселенной, который сотворил веселие и радость, жениха и невесту, любовь и братство, мир и дружбу», — сказал он.

Потом все устремились к ним под хупу поздравить их — так всегда происходит на свадьбах в Израиле.

5

Минуло четыре месяца. Несмотря на растущий живот, Елен ходила на работу. Сотрудники относились к ней с уважением и спокойным радушием.

— У народа, история которого полна множеством демографических потерь, должен был появиться какой-то генетический стимул к сохранению своей численности, — рассуждал Натан. — Особенно у потерявшего во Второй Мировой войне двенадцать миллионов человек.

— Не уверена, что такая трагическая история вызвала изменения в еврейском генетическом коде, — возразила Елена. — Скорей всего, она внедрилась в наше подсознание. Кроме того, в ТАНАХе много раз встречается посыл плодиться и размножаться. Это, конечно, повлияло на психологию нации.

— Наверное, так выражает себя инстинкт самосохранения, — согласился Натан. — Евреи стремятся восстановить свой этнос. В других цивилизованных странах не встретишь такого количества беременных женщин, как у нас.

— В Европе молодые семьи не желают рожать, — сказала Елена. — Им хочется получать удовольствие от жизни. А дети — это заботы, тревоги и большие расходы.

— Церкви пустеют, — продолжил её мысль Натан. — Христианство покидает Европу. У европейцев сегодня другие ценности. Дети им только мешают. А я бы хотел, чтобы у нас было трое детей. Они будут такими красивыми, как ты.

Елена засмеялась.

— Что ты насмехаешься? — обиделся Натан.

— Я просто вспомнила смешную историю. Встретились однажды Мерилин Монро и Эйнштейн. Она ему говорит: «Давай заведём детей. Они будут умными, как ты и красивыми, как я». А он ей отвечает: «А если получится наоборот?»

Натан засмеялся, поцеловал её и сказал:

— Главное, они будут счастливы.

Отец и мать звонили по вечерам несколько раз в неделю, а Натан с работы почти каждый день. Её армейский друг Амос тоже интересовался её самочувствием.

В начале девятого месяца он вызвал её к себе в кабинет.

— Елена, хватит храбриться. Твои труды могут сказаться на здоровье ребёнка. У тебя есть право на