Иерусалимский роман - Пётр Азарэль

— Но я себя хорошо чувствую.

— Ну и что? Работа требует много физической и психологической энергии. Ты уже давно доказала всем свои способности. Пора остановиться и позаботиться о ребёнке.

— Муж тоже настаивает. Хорошо, я возьму отпуск.

— Ты у нас меньше года. Поэтому твой оплачиваемый отпуск всего пятнадцать недель. Получается месяц до родов и два с половиной после. А если захочешь, получишь потом отпуск без содержания.

— Я тебе очень благодарна за заботу, Амос. С нашим проектом всё будет ОК. Заведовать оставлю Зива, моего заместителя. Если возникнут вопросы, мой домашний телефон всегда под боком.

— Так и действуй. И мне будет спокойней.

Дома Натан узнал об отпуске.

— А я тебе говорил не раз. Даже твой начальник Амос это понимает.

— Он мне не начальник, а друг. Простому начальнику не отпуск мой нужен, а выполнение проекта.

— Очень хорошо. Я счастлив.

В конце марта она почувствовала боль. Натан уже спустился во двор и уже был готов ехать на работу. Она окликнула его из окна. Он сразу же вернулся.

— Нужно вызвать скорую, — заявил он, услышав её стон. — Я сейчас позвоню.

Он набрал номер сто один и, услышав женский голос, назвал адрес.

— У жены родовые схватки. Да…да. Мы готовы.

Амбуланс прибыл через минут десять. Двое парней в голубых халатах вошли в квартиру. Один из них, фельдшер, осмотрел Елену.

— Тебе, милая, пора рожать.

— Я так и подумала, — усмехнулась она.

— Молодец, чувство юмора — залог здоровья, — сказал фельдшер. — С тобой будет всё нормально.

Её положили на носилки, по лестнице спустили во двор и хорошо выученным движением поместили в скорую. Натан на своей машине поехал вслед за ней. Два месяца назад они побывали в тель-авивской больнице Ихилов. Их там ждали. Так он и сказал парням из амбуланса.

Елену закатили в палату родильного отделения. Врач взглянул на стоящего у входа в палату Натана и вошёл в неё. Через минут пять он вышел.

— Ты муж Елены Голд?

— Да, — порозовев от волненья, ответил Натан.

— У неё всё хорошо. Скоро начнём. Она отказалась от анестезии. Хочет испытать все прелести родов.

— Я бы хотел быть рядом во время родов.

— Как у тебя с психикой?

— Нормально.

— Ладно, мы тебя пропустим. В Израиле давно это практикуется. Но держись. Процедура не для слабонервных.

— Вы хотите присутствовать? — спросила проходившая мимо него молодая медсестра.

— Мне ваш врач разрешил, — ответил он.

— В последнее время сопровождающим уже не требуется одевать халат. Но мы всё же считаем, что в нём быть всё же лучше. Инфекции меньше. Подойдите к стойке родильного отделения и попросите у сестёр халат. Они знают, для чего. Они его дают каждый день несколько раз.

Натан поспешил к стойке. Одна из медсестёр, увидев его, всё поняла и, усмехнувшись, молча подала ему халат. Он благодарно кивнул и сразу стал его надевать.

— Да ты не волнуйся, молодой человек, — успокоила его пожилая медсестра. — Всё будет хорошо. Если хочешь, мы можем дать тебе успокоительное.

— Нет, спасибо. Я справлюсь.

Он прошёл по коридору к операционной и приоткрыл дверь.

— Заходи, — произнесла молодая медсестра, увидев его. — И стой здесь в стороне. Не все могут устоять от этого зрелища. Я же видела, как ты волнуешься.

— Хорошо, я буду стоять в стороне, — согласился он. — А за руку её можно держать?

— Можно. Только постарайся не мешать акушеру-гинекологу.

Он подошёл к Елене и пожал ей руку. Даже в таком состоянии она была прекрасна.

— Ты хочешь всё увидеть? — прошептала она.

— Конечно, я очень хочу это прочувствовать, — ответил он. — Может быть примешь

обезболивающее?

— Не волнуйся. Мне что-то уже дали.

Подошёл врач с уже одетой маской.

— Ну давайте, Леночка. Будем доставать твою красавицу. Дышите глубже и тужьтесь.

Она закричала от боли. Натан шептал нежные слова и говорил ей, что всё будет хорошо. Теперь врач помогал ей. Прошло около получаса, когда он смог принять головку ребёнка. После этого всё пошло быстрей, и Натан услышал плач младенца. Счастливый, он поцеловал Елену и воздел руки вверх.

— Посмотри на свою дочь, — сказал врач. — Это же чудо.

— А взять её на руки?

— Ещё успеешь натаскаться. Пока её нужно взвесить и накрыть.

— Ого, два килограмма семьсот тридцать граммов, — сообщила молодая медсестра.

— Как нам и сказали в поликлинике, — обрадованно заявил Натан. — Лена, как ты себя чувствуешь?

— Уже лучше, дорогой.

Он оставался у её постели весь день, пока она приходила в себя.

Минуло три месяца. Юлия с наслаждением растила в себе второго сына. Она видела, как изменился Илья, каким внимательным и нежным он стал. Временами они заходили к Левиным. Квартира их уже была продана с условием, что они смогут проживать в ней до отъезда. Машину приобрели соседи, с которыми подружились. Из вещей взяли только самое необходимое. Ян упаковал все вещи в три чемодана: один для него самого, а два — для Жени и сына Серёжи. Они помещались в багажник Мицубиси. Илья предложил отвезти их в аэропорт. Накануне отъезда собрались на проводы. Илья и Юлия с родителями Жени и Яна были знакомы. Они приезжали на новоселье. Крепкие и уже неплохо устроенные, желания совершить ещё одну эмиграцию они не проявляли.

— Израиль сегодня — как пороховая бочка, — сказал Евгений Викторович, отец Яна. — Это единственная уважительная причина их отъезда. Остальные — капризы и больное самолюбие. Мы все собрались здесь, в Израиле, чтобы быть вместе. А вы расчленяете семью пополам.

— Папа, ну, пожалуйста, не надо, — увещевал его Ян. — Мы же с тобой говорили, и не один раз.

— Ладно, не буду. Мы с мамой и бабушкой, конечно, желаем вам благополучной посадки в американскую почву.

— А когда мы там укоренимся, перетащим и всех вас, — заявил Ян, держа в руке рюмку с вином.

— Идеей нужно забеременеть, сынок. В нашем возрасте это не простое дело. Сегодня никаких мыслей переселяться в Америку у нас нет.

— Наша дочь едет на гарантированное место, — произнёс Леонид Эмильевич, отец Жени.

— Ты забыл, папа, что о работе Яна муж подруги тоже договорился.

— Да-да, верно, дочка. Я надеюсь, у вас всё будет замечательно.

Разговоры постепенно перешли на текущие проблемы Израиля. Проводы закончились поцелуями и объятиями. Расставаться с родными и друзьями всегда нерадостно. Мамы и бабушки во время прощания не могли сдержать слёз и плакали.

Когда все разъехались, Илья с Яном вышли на балкон. Светила полная луна и небо было полно звёзд. Тёплая июньская ночь объяла Иерусалим.

— Завтра в половине второго я подъеду на парковку. Сегодня договорился