Вешние воды - Эрнест Миллер Хемингуэй

ЗАКУСОЧНАЯ БРАУНА

БУДЬТЕ УВЕРЕНЫ, КАЧЕСТВО ПРОВЕРЕНО

Он зайдет и поест. Вот чего ему хотелось. Зайдет и поест. Ох уж эта вывеска:

БУДЬТЕ УВЕРЕНЫ, КАЧЕСТВО ПРОВЕРЕНО

О, эти владельцы больших закусочных знают, что к чему! Знают, как завлечь посетителей. Без всякой рекламы в «Сатудэйивнингпост». «Будьте уверены, качество проверено». Вот это дело. Он вошел.

Зайдя в закусочную, Скриппс огляделся. Он увидел длинную стойку. Увидел часы. Увидел дверь в кухню. Увидел пару столов. И горку пончиков под стеклянным колпаком. На стене висели вывески, предлагавшие разные съедобности. Это, стало быть, и есть закусочная Брауна?

– Будьте добры, – Скриппс обратился к немолодой официантке, вошедшей из кухни через маятниковую дверь, – вы мне не подскажете, это и есть закусочная Брауна?

– Да, сэр, – ответила официантка. – Будьте уверены, качество проверено.

– Спасибо, – сказал Скриппс.

Он сел за стойку.

– Пожалуйста, бобовой закуски мне и немножко для моей, вот, птички.

Он распахнул рубашку и поставил птичку на стойку. Птичка взъерошила перья и встряхнулась. Затем клюнула с интересом бутылку кетчупа. Немолодая официантка протянула руку и погладила птичку.

– Ну разве не красавчик? – заметила она и переспросила, чуть смутившись: – Ах да, что именно вы заказали, сэр?

– Бобов, – сказал Скриппс, – птичке и мне.

Официантка приоткрыла дверцу в кухню. Скриппс заметил теплое помещение в клубах пара, с большими кастрюлями и чайниками, и множеством блестящих котелков на стене.

– Свинину и трескунов, – сказала официантка буднично в открытую дверцу. – Одну для птички!

– На огне! – ответил голос из кухни.

– А сколько лет вашей птичке? – спросила немолодая официантка.

– Я не знаю, – сказал Скриппс. – Я впервые увидел ее прошлой ночью. Я шел по железной дороге из Манселоны. От меня жена ушла.

– Бедняжка, – сказала официантка.

Она капнула кетчупа себе на палец, и птичка стала клевать с благодарностью.

– От меня жена ушла, – сказал Скриппс. – Мы выпивали на железной дороге. Мы по вечерам выходили и смотрели на проходящие поезда. Я пишу рассказы. У меня был рассказ в «Посте» и два в «Даяле». Менкен пытается заполучить меня. Но я слишком умен для этих штучек. Не надо мне полицаев. С ними писатель капут [6].

Что он такое говорил? Он разгорячился. Так не годится. Он должен собраться с мыслями.

– У меня шафером был Скофилд Тэйер [7], – сказал он. – Я окончил Гарвард. Все, чего я хочу, это чтобы со мной и моей птичкой вели честную игру. Хватит этой Weltpolitik [8]. Уберите доктора Кулиджа [9].

Мысли у него путались. Он знал, в чем дело. Он ослаб от голода. Этот северный воздух слишком резок, слишком суров для него.

– Слушайте, – сказал он. – Дайте мне, пожалуйста, малость этих бобов. Не люблю обжираться. Я свою меру знаю.

Дверца открылась, и появилась большая тарелка бобов и маленькая тарелочка. От обеих шел пар.

– Вот, пожалуйста, – сказала официантка.

Скриппс набросился на большую тарелку бобов. Там было и немножко свинины. Птичка радостно насыщалась, закидывая головку после каждого проглоченного боба.

– Это она бога так благодарит за эти бобы, – объяснила немолодая официантка.

– И то правда, – согласился Скриппс, – отличные бобы.

Под воздействием бобов мысли у него прояснились. Что за ахинею он нес об этом малом, Генри Менкене? Неужели Менкен за ним охотится? Перспектива так себе. У него четыреста пятьдесят долларов в кармане. Когда все выйдут, он всегда может положить конец всему этому. Если слишком прижмут его, их ждет большой сюрприз. Живым его не возьмут. Пусть только попробуют.

Наевшись бобов, птичка заснула. Она спала на одной лапке, втянув другую в перья.

– Когда устанет спать на этой лапке, поменяет и передохнет, – заметила официантка. – У нас дома старая скопа вот так же делала.

– А где ваш дом? – спросил Скриппс.

– В Англии. В Озерном крае, – улыбнулась официантка с легкой грустью. – Знаете, страна Вордсворта.

Ох уж эти англичане. Разбрелись по всему белу свету. Мало им своего островка. Странные северяне, одержимые своей имперской мечтой.

– Я не всегда была официанткой, – заметила немолодая официантка.

– Не сомневаюсь.

– И близко не была, – продолжала официантка. – Довольно странная история. Пожалуй, вам будет скучно?

– Вовсе нет, – сказал Скриппс. – Вы не против, если я как-нибудь вставлю ее в рассказ?

– Нет, если найдете ее интересной, – улыбнулась официантка. – Вы ведь не станете указывать мое имя?

– Нет, если вам не хочется, – сказал Скриппс. – Кстати, можно я еще бобов закажу?

– Качество проверено, – улыбнулась официантка.

Лицо у нее было серым и морщинистым. Чем-то похожим на лицо актрисы, умершей в Питтсбурге. Как ее звали? Ленор Ульрик [10]. В «Питере Пэне». Точно. Говорят, всегда ходила с вуалью, подумал Скриппс. Интересная была женщина. Значит, Ленор Ульрик? Может, и нет. Неважно.

– Вы действительно хотите еще бобов? – спросила официантка.

– Да, – просто ответил Скриппс.

– Еще одну трескунов, – сказала официантка в дверцу. – Птичке не надо.

– На огне, – донесся ответ.

– Продолжайте, пожалуйста, вашу историю, – сказал Скриппс любезно.

– Это был год Парижской выставки [11], – начала она. – Я тогда была молоденькой, jeunefille [12], и приехала из Англии с мамой. Мы собирались присутствовать на открытии выставки. По пути от Гар-дю-Нор [13] к отелю на Пляс-Вандом, где мы остановились, мы зашли в лавку куафёра [14] и приобрели какие-то пустяки. Мама, как я помню, приобрела про запас бутылочку «нюхательной соли», как ее называют здесь, в Америке.

Она улыбнулась.

– Да, продолжайте. Нюхательной соли, – сказал Скриппс.

– Мы зарегистрировались, как положено, в отеле, и нам дали смежные номера, которые мы забронировали. Мама несколько выдохлась после поездки, и мы пообедали у себя в номерах. Я была взволнована оттого, что с утра увижу выставку. Но устала после путешествия – переправа вышла довольно скверной – и спала крепко. Утром я проснулась и позвала маму. Не услышав ответа, я пошла к ней в номер, разбудить маму. А вместо мамы там в постели был французский генерал.

– Мондьё [15]! – сказал Скриппс.

– Я ужасно напугалась, – продолжала официантка, – и позвонила в колокольчик управляющему. Подошел консьерж, и я потребовала выяснить, где моя мама. «Но, мадмуазель, – сказал консьерж, – мы ничего не знаем о вашей маме. Вы приехали сюда с генералом Таким-то»… Не помню, как звали генерала.

– Пусть будет генерал Жоффр [16], – предложил Скриппс.

– Очень похоже, – сказала официантка. – Я страх как напугалась, послала за полицией и потребовала показать журнал регистрации. «Увидите, что я зарегистрировалась с мамой», – сказала я. Пришла полиция, и консьерж принес журнал. «Видите, мадам, – сказал он, –