Комната одиночества - Александр Павлович Волков

думал, вернемся в гостиницу, хватит приключений на вечер, так нет, этот идиот Серега затаскивает нас в какое-то кафе, усаживает за стол, роется в своих карманах и достает помятый червонец.

– Вот, – говорит, – нашел. Добавляйте.

Ну я добавил, а что было делать? И вообще, как я мог забыть, что Серега еще тот тип, еще в «системе» он только и делал, что «залетал», только и видно было, как старшина курса ведет его с гауптвахты.

Вот совсем недавно я встретил и того, и другого. Олег уже чуть ли не флагман, а Серега, ведущий терапевт в корабельной группе усиления. Вот и думай, кто из кого может получиться. Когда встретились после стольких лет пребывания в разных местах, то поговорить было о чем. Это сейчас, а тогда я их просто ненавидел.

В тот злополучный вечер я был в белых брюках и пестрой рубашке. Наутро решил их продать, слишком заметная упаковка. По городу пройдешь, точно кто-нибудь засечет и сдаст в милицию. Так вот, я подошел к дежурной по этажу и говорю:

– Не купите барахлишко? Фирма! И недорого. Знаете, неизвестно сколько ждать приказа, нужен сармак.

Этажная в ответ:

– А за сколько?

Тертая стерва.

Я нахмурил брови, чтоб не думала, что я полный чайник в делах спекулей, и говорю:

– Назначайте свою цену, торговаться не буду.

Ну, эта тетка и сунула мне за все сотню, сквалыга, да еще говорит напоследок:

– Остальное, лейтенантик, на флоте заработаешь! Военные много получают, особенно если плавают. Вы плаваете?

– Конечно, плаваю! – ответил я. – Только вернулся из похода, держали экономическую блокаду у берегов Занзибара.

И пошел прочь. А эта дура, этажная или коридорная, черт их разберет, мне вслед захихикала. Дура, одно слово.

Так вот, барахлишко-то я продал, а все равно по улицам ходил с оглядкой. Сереге что – у него железные нервы, да еще портрет как у Поля Робсона, врач называется. Помню, рассказывали в «системе», как Серега в пивбарах пиво зарабатывал: подведет кто-нибудь из собутыльников его к столу и говорит:

– Давайте поспорим на две кружки пива, что вы не отгадаете его профессию?

За столиком сразу:

– Спорим! Да у него на лице все написано! Спорим! Бьют по рукам, и начинается:

– Откинулся?

– Нет! – две кружки Серега с королями забирает.

– Шофер?

Еще две кружки. Далее – слесарь, грузчик… А как-то его профессию определили как водопроводчика. Вот смеху, говорят, было. Позже, уже к выпуску, Серегу чаще всего определяли как профессионального бомжа. Только однажды, как мне рассказывали, пришлось пиво выставлять Сереге с компашкой – на мента нарвались. И даже не на мента, а на курсанта ихнего училища. Посмотрел тот будущий постовой на Серегин портрет в натуре и говорит, как приговор читает:

– Врач!

Вот так.

В общем, причин смыться из города русской славы у меня было предостаточно. И когда мне старый гипертоник предложил Поти, я даже обрадовался. Захотелось покоя и тишины, а то, не дай Бог, менты повяжут.

В общем, через несколько дней, которые пришлось ожидать до получения приказа, я провалялся на койке в гостинице. Серега и Олег, конечно, теребили:

– Пошли на Солнечный? – или: – Пошли на Хрусталку?

Но я наотрез отказывался. Эти местные пляжи уже осточертели. И когда я получил приказ, то в тот же день ринулся к новому месту службы.

Все.

Когда пронырнули под горками в этих бесконечных тоннелях, стало легче дышать. И вообще, я заметил, что стоит куда-то поехать, как сразу становится легче на душе. Как будто сидя на одном месте тебя кто-то душит или кишки выматывает, или еще что-нибудь нехорошее вытворяет.

Я валялся на верхней полке и размышлял на тему: «Куда я еду»?

В Грузию. Страна Великого Моурави, но это раньше было. Потом, эта страна кого-то еще. Стал припоминать, но вспомнил только Гоги с курса старше нашего на два года. Я не знал тогда, все ли грузины такие, но Гога, как рассказывали знакомые ребята, первые два курса был вообще как не грузин. Целыми днями сидел и переписывал в тетрадки все подряд: книжки, конспекты, таблицы, и первые два года его никто не видел ни на улице, ни в городе, ни тем более в кино. Я как-то наблюдал сцену. На КП ввалилась толпа грузин, мужики в этих самых кепках с длинными курчавыми козырьками, необъятные бабы и детишки со смазливыми мордочками. Нужно признать, что грузинские детишки очень симпатичны. Впрочем, детишки других наций тоже, только я не присматривался. Только в Грузии, куда не бросишь взор, всюду детишки, и даже за столом в каком-нибудь духане.

Так вот, начала эта делегация по обыкновению рваться на территорию, куда нельзя. Слышу:

– Пусты! Гыдэ Гоги, мой брат? Мэнэ нада!

Дежурный по КП был с курса Гоги, и, видимо, знал, как себя вести, говорит:

– Гоги сейчас придет, он пошел в парикмахерскую, а из нее направится в комиссию для фотографирования. Его фото, как передового отличника, будет вставлено в рамку и вывешено у первого корпуса, справа от входа.

Ясно, что дежурный знал натуру делегации. Я еще подумал тогда, почему у первого корпуса, да еще справа? Ну, первый корпус – это управление, а справа подсобки, караул, склады обмундирования, туалеты. В общем, ничего не понял, видимо, дежурный только трепался.

Самое интересное не это. Когда дежурный произнес свой монолог, этот, что рвался больше всех, в кепке с длинным козырьком из каракуля, развернулся и все перевел на грузинский.

Боже, что началось! Детишки запрыгали от радости, тетки в плач, и все приговаривают:

– Вах! Вах! – и далее по-грузински.

Сейчас бы я понял, что они приговаривали по-грузински, но тогда, естественно, нет, ведь я еще не служил в Грузии.

Далее про Гоги. На третьем или четвертом курсе его в строю уже не видели, он ходил в кожаном пальто, готовился к службе. Триста рэ, как говорили, предки его высылали исправно. Я лично думаю, что высылали больше. Гоги, опять же, как говорили ребята, не вылезал из кабака с поэтическим названием «Арагви» и все говорил, что собирается работать в центральном госпитале имени Бурденко нейрохирургом. Потом их курс сдал госы и по «системе» пополз очередной анекдот про Гоги. Его спросил кто-то из терапевтов:

– Как образуется билирубин?

– Очень просто – в прямой кишке под действием яркого солнечного света и свежего воздуха.

Ну, что отвечал Гоги далее, никто не знает, только четыре балла он получил.

В общем, я валялся на койке и припоминал все, что когда-либо слышал или читал о Грузии. В голове образовался винегрет из