Пропавшая сестра - Меган Дэвидхизар

Наши платья и прически, возможно, и отличались, но наши тела и лица были почти идентичны. Если Матео и предпочел ее мне, то причиной тому не могла стать такая поверхностная вещь, как внешность. Это было из-за меня, из-за того, кто я есть. Я могла бы измениться внешне. Я могла научиться краситься или завивать волосы, но я не знала, как изменить себя. Потому что я не знала, что со мной не так. Но, должно быть, что-то не так, раз парень бежит к другой версии меня. Лучшей версии.

Самое неприятное, что спустя столько лет я все еще не разобралась с этим. Я не знаю, что со мной не так и почему у меня так мало друзей. Я не знаю, почему у меня никогда не было парня. В какой-то момент я решила, что если буду скрываться за маской, никто из окружающих не узнает, что со мной не так.

– Что ты сделала? – спокойно спрашивает Джейд.

– Я забралась под трибуну и плакала, пока они не уселись на сиденья надо мной.

Сначала я узнала ее туфли. Это были те самые черные каблуки, которые хотела обуть я, но уступила их Грейс, поскольку была моя очередь выбирать платье. Грейс смеялась, ее нежное хихиканье очаровывало всех вокруг. И тут я услышала его голос.

Он сказал ей, какая она хорошенькая. Кажется, она спросила его о предстоящем баскетбольном матче. Я еле сдерживала слезы, сосредоточившись на биении сердца. Сумочка Грейс лежала у ее ног, а в ней был наш сотовый телефон. Оставаться я не хотела, поэтому потянулась за телефоном, чтобы написать родителям, но в тот же момент они встали… и Матео споткнулся.

Дальше все было как в замедленной съемке. Его нога зацепилась за ремешок, когда я потянула сумочку на себя. Грейс вскрикнула, когда он полетел вперед. Она вскинула руки за его спиной, но было поздно. Позже она рассказывала, что пыталась поймать его, но это выглядело так, словно она его толкнула.

Он упал. Все произошло очень быстро. Музыка оборвалась. Зажегся свет. Учителя бросились к Матео. Кто-то позвонил в 911. В хаосе происходящего никто не заметил меня под трибунами.

Никто не смотрел на меня.

Никто никогда не смотрел на меня, хотя им следовало бы.

Сначала казалось, что все смирились с тем, что это был несчастный случай. Учителя и сопровождающие не верили, что Грейс намеренно причинила ему увечья, и… это был несчастный случай.

За последние четыре года я повторяла про себя последние четыре слова миллион раз с разными интона- циями:

Это был несчастный случай. Ты ничего не могла сделать.

Это был несчастный случай. Не наказывай себя.

Это был несчастный случай. Почему ты не можешь с этим смириться?

Это был несчастный случай… Но не сказать Грейс правду? Это мой личный выбор.

Некоторые ребята жаждали расплаты. Они смотрели на Грейс, шептались о ней в коридорах, тыкали в нее пальцем, не пытаясь это скрыть. Кто-то даже убрал ее имя и фотографию из ежегодника, но редакторы заявили, что понятия не имеют, как это произошло. Они оставляли в ее шкафчике записки, где говорилось, что она никчемна и заслуживает смерти.

Именно тогда мама и папа решили сменить школу, переехать, поменять наши номера. После всех этих изменений Грейс потребовались бы месяцы терапии, чтобы избавиться от чувства вины и стыда. По крайней мере, я так думала. Но она все еще переживает травму. И во всем этом виновата я, а не она.

– Да уж, – шепчет Джейд. – Все так запутанно. И ты никому об этом не рассказывала?

Я качаю головой, прежде чем вспоминаю, что в темноте она меня не видит, но ответ Джейд говорит о том, что она все и так понимает:

– Неудивительно, что ты никогда ничего не говорила. В мои тринадцать у меня бы тоже не хватило смелости выступить против толпы. Это слишком бурная реакция – думать, что человека намеренно столкнули.

Прежде чем я успеваю поправить ее, прежде чем набираюсь смелости рассказать ей остальную часть истории, она продолжает:

– Но ты должна рассказать Грейс.

– Это не поможет.

– Нет, серьезно. Мой отец в свое время не сказал маме, что хочет изменить их брак, и это его разрушило. Когда он наконец осмелился, было уже слишком поздно.

Ее голос дрожит. Я бы никогда не подумала, что Джейд при всей ее уверенности в себе сможет дать слабину, но она очень быстро приходит в обычное состояние, как будто ничего этого и не было:

– Это изменило их обоих. К худшему. Он сказал, что у меня расстройство пищевого поведения, и обвинил в этом мою маму. Сказал, что она помешалась на своей диете и спорте, и это передалось и мне. Так он и получил опеку надо мной.

На мгновение я замолкаю, не находя слов. Почему-то мне кажется, что если бы Джейд сейчас могла меня видеть, она, возможно, не рассказала бы мне эту историю, так же как я, возможно, не призналась бы в том, что произошло с Матео.

– Мне жаль, что он так поступил с тобой. Ему не следовало лгать о чем-то подобном. Разве следствие основывается не на фактах, а на пустых словах?

Джейд ерзает в темноте:

– Это не имеет значения. Он убедил судью. Важно то, что он мог бы поступить по-другому, но не сделал этого, и это разрушило нашу жизнь.

Хоть темнота и скрывает все, я пристально смотрю Джейд в лицо.

– Для нас с Грейс все стало непоправимым. Она считает, что все это время я была святой. Я могла бы игнорировать ее, не обращать внимание. Но вместо этого я…

– Была хорошей сестрой, – заканчивает Джейд.

– Нет. Я была худшей сестрой. Каждое объятие, каждое утешение – все было ложью. Я позволила ей поверить, что я святая сестра, что поддержу ее в трудную минуту. Но я была тем человеком, что нанес ей удар.

– Ты не заставляла ее думать, что ты ангел. Ты пыталась разделить ее боль.

– Я пыталась избавиться от чувства вины, – произношу я громко, не утруждая себя говорить шепотом.

– Тебе все равно нужно ей все рассказать, – Джейд тоже повышает тон. Игра забыта. – Несправедливо, что она не знает правды.

– Ничто не изменится к лучшему. Если она узнает…

Дверца шкафа распахивается. Над нами появляется Грейс, светя фонариком прямо в лицо:

– О чем вы