Журавль среди волков - Джун Хёр

Чиновники приосанились, и по комнате прошёл одобрительный шепоток.

– Мы с рождения преданы стране, и должны быть готовы отдать за неё жизнь, – объявил заместитель командира Пак. – Мы обязаны проследить за тем, чтобы эта трагедия не повторилась, и к власти не пришёл тиран. Поэтому следует распределить власть между всеми нами, чтобы никто не мог принимать единоличные решения, ведь они – мы тому свидетели – приводят к страшным последствиям.

Я стиснула юбку в руках, купаясь в лучах надежды. Казалось, светлое будущее уже за поворотом.

– Что станет с наложницами вана?

Вопрос соскользнул у меня с языка, и все повернулись ко мне.

– Их вернут домой, в их семьи? – уточнила я.

Дядя прокашлялся и неловко поёрзал на сиденье.

– Младшим не положено вмешиваться в разговоры старших, – строго произнёс он, но заместитель командира поднял руку, призывая его к молчанию.

– Позвольте ответить. Обещаю вам, что…

Двери раздвинулись, и вошёл ещё один чиновник.

– Прошу прощения за опоздание, – прозвучал тихий, хриплый голос.

– А, чиновник Ву. Наконец-то. Прошу, садитесь.

Его лицо приняло ясные очертания в мерцании напольных ламп, и всё вокруг для меня словно расплылось и затихло, как будто в эту минуту остались только я и он – высокий, тощий, со впалыми щеками, длинными пальцами, кожей бледной, как у белого червя. Мне стало дурно.

– Опарыш.

– Кто? – прошептал принц.

Опарыш уставился на меня в ответ.

Голос заместителя командира доносился до меня словно из далёкого сна, то появляясь, то пропадая.

– Мой родственник, командир Пак, находится в военном лагере в Сувоне. Я навестил его несколько дней назад… Мы тщательно обдумали шансы на успех… Крайне важно воспользоваться моментом… Он наступил…

На лице у меня выступил холодный пот. Опарыш таращился на меня, и я никак не могла выкинуть из головы то, как отвратительно он вёл себя с моей сестрой.

Не в силах больше выносить его присутствия, я незаметно выскользнула из комнаты.

26

Тэхён

Все возмущённо зашумели, и кто-то ударил кулаком по столу.

– То есть…– пробормотал один чиновник, явно потрясённый услышанным.– Вы намерены произвести переворот через неделю?!

Заместитель командира Пак кивнул.

– Восемнадцатого числа девятого лунного месяца.

– Не понимаю, – пробормотал другой. – Почему именно восемнадцатого?

– Ван покинет столицу и отправится в Кэсон, – мрачно сообщил Тэхён. – Это идеальная возможность, и, если за неё не ухватиться, другой такой может уже не предоставиться.

Чиновники заворчали, но Пак их одёрнул.

– Слушайте, господа. Слушайте внимательно. У вана более восьмидесяти тысяч солдат, но они рассеяны по стране, и несколько тысяч охраняют границу в военных лагерях. Угрозу представляют лишь сорок тысяч в столице.

– Для вас эта цифра ничего не значит?! – воскликнул чиновник, брызжа слюной. – Какие у нас силы?

– После того, как ван уедет в Кэсон, с ним столицу покинет десять тысяч военных чиновников и солдат. Она тоже ослабнет, ведь в ней не будет правителя, которого необходимо охранять.

Чиновники один за другим покачали головой.

– Неделя – это слишком мало.

– Вихвадо хвегун.

Повисла тишина. Слова казались знакомыми.

– Вихвадо хвегун, – повторил Тэхён. – Возвращение армии с острова Вихвадо. В 1388 году, в эпоху Корё, генерал Ли Сонге получил приказ маршировать на север, чтобы вместе со своей армией вторгнуться на Ляодунский полуостров, хотя сам он не одобрял такого плана. Оказавшись на Вихвадо, генерал увидел, что его сильно превосходят числом, и решил вернуться в Кэсон, чтобы организовать государственный переворот. Порой, как это случилось с Ли Сонге, идея восстания приходит внезапно. Неизвестно, доживём ли мы до него, если будем тянуть. Гнев нашего правителя переменчив как ветер.

– Он прав, – пробормотал чиновник и взглянул на заместителя командира Пака. – Даже любимые приближённые вана в последнее время начали терять его доверие.

Другой чиновник вздохнул.

– Возможно, вы сумеете меня убедить, если ответите на мой вопрос. Как мы соберём армию за неделю? Отправим письма в военные лагеря с просьбой предоставить нам солдат? Вдруг они попадут не в те руки?

– Пять центральных военных лагерей, которые защищают побережье от врагов, хорошо оснащены и превосходят все другие, – ответил Пак. – Пожалуй, огромной армии у нас не будет, но мы в силах воспользоваться теми ресурсами, что уже есть в нашем распоряжении. Одной недели достаточно для того, чтобы мобилизовать десять тысяч солдат.

– Откуда?

– Чан Чон, бывший губернатор Сувона, соберёт четыре тысячи солдат вместе с военным чиновником Пак Ёнмуном. А вы, генерал… – Пак перевёл взгляд на мужчину средних лет со строгим, смуглым, обветренным лицом. – Ван определил вас в столичную конюшню, куда ежедневно отправляют на службу пять тысяч солдат. И есть другие генералы, которых вы могли бы завербовать. Тогда мы легко сформируем не самую большую, но вполне приличную армию.

Бледные, бескровные лица чиновников отражали страх и неуверенность. Наконец один из них сказал вслух то, о чём думали все:

– Предпринимать переворот имеет смысл лишь в том случае, если шансы на успех значительно перевешивают риск поражения… Каков наш план?

27

Исыль

Явышла на улицу, и меня окружили сладкий аромат и смех кисэн. Я скрылась в тени под крышей, наблюдая за тем, как они развлекают гостей.

– Ты совсем не похожа на сестру.

Я вздрогнула. Передо мной стоял Опарыш.

– Мне сказали, что ты племянница чиновника Чхве. Сестра Суён.

Я прищурилась.

– Зачем вы здесь?

– В каком смысле?

– Уверена, судьба народа вам безразлична.

Он ухмыльнулся.

– Похоже, ты успела составить обо мне своё мнение, хотя мы никогда с тобой не виделись. Или я ошибаюсь?

– Виделись, – с отвращением процедила я. – В моих кошмарах.

Он хохотнул и подкрался ближе, глядя на меня сверху вниз.

– Странная ты девчонка, но в суждениях не ошиблась. Мне плевать на народ. Но разве кого-то из тех, кто пришёл на эту встречу, заботят обычные люди?

Я нахмурилась.

– Конечно!

Опарыш посмотрел на меня с наигранным сочувствием.

– Дитя, ты и впрямь веришь в слова заместителя командира? В то, что для него важна… справедливость? – фыркнул он, театрально взмахнув рукой.

– Что ж, может, он делает это не ради людей, но ради сестры…

– Сестры, сестры, сестры, – насмешливо повторил Опарыш. – Да, ради той старухи. Пак лишь прикрывается горем, как оправданием для…

Он огляделся. Мы стояли на краю террасы, далеко от других посетителей, но Опарыш всё равно не решился говорить прямо.

– …для Великого События и как возможностью подчеркнуть порочность и жестокость сама знаешь кого. На самом деле