Журавль среди волков - Джун Хёр

Знай, что у меня железная выдержка, и я непременно дождусь минуты воссоединения. Я люблю тебя, сестрёнка.

И всегда буду любить.

– Хван Суён

Не знаю, как это произошло, моё тело словно двигалось само по себе. Я обняла Тэхёна, и он вздрогнул, как будто подумал сначала, что это внезапное нападение. Я стиснула его обеими руками, и он застыл неподвижно. Может, даже дышать перестал. Но пару секунд спустя его мышцы расслабились, и он принял мои объятия.

– Вы помогли ей отправить письмо ради меня? Почему? – шептала я в шёлк его халата.

Он долго молчал, а затем озадаченно нахмурился.

– Я… сам не уверен.

Меня не удовлетворил его ответ, но я всё равно была искренне ему благодарна.

Я отпустила его и подбежала к окну, чтобы перечитать письмо в мерцании жаровен, не в силах отвести глаз от знакомого до боли почерка. Суён меня любила. И до сих пор любит. И всегда будет любить. Сердце пело от радости, и горячие слёзы набежали на глаза.

– Ты довольна? – спросил Тэхён, тоже подходя к окну.

– Спасибо вам. Правда, спасибо, – прошептала я натянутым от переизбытка чувств голосом. – Всё-таки вы не такой ужасный.

– Пожалуй, когда мы встретились, я был довольно ужасен, – признал Тэхён и приоткрыл окно, впуская влажный запах дождя. – Надеюсь, мы встретимся снова в следующей жизни. При более приятных обстоятельствах.

Я скромно ему улыбнулась.

– Тоже на это надеюсь.

24

Тэхён

Ктому времени как Тэхён, Исыль и Вонсик прибыли в гостиницу, ливень уже хлестал вовсю, и они промокли до нитки. Во дворе собрались лужи, и все трое поспешили укрыться на кухне.

Юль влетела в комнату, сама словно капля дождя, и стала суетиться, заваривая чай.

– Потом всё расскажете, – сказала она, подхватывая поднос, на котором стояли большие миски для сбора дождевой воды. – Дядя Вонсик, помогите принести ещё. Нельзя ведь, чтобы дождь испортил все комнаты!

Тэхён сел на корточки перед глиняной печью и отпил чаю, но не ощутил вкуса. Мысли его витали где-то далеко. Он смотрел на Исыль, на её нежные черты в мягком свете. Она завязала влажные волосы на затылке, обнажив изящную шею и веснушку под левым ухом. Он отвёл взгляд. В последнее время Исыль стала всё больше его отвлекать.

– Ты свою задачу выполнила, – холодно произнёс он. – Можешь возвращаться к бабушке. Если мы добьёмся успеха, я приведу твою сестру домой.

Она бросила на него изумлённый взгляд.

– Вы же знаете, что я так не могу.

– Разве?

– Моя сестра должна знать, что я здесь. И не уйду, пока она не обретёт свободу.

Тэхён стиснул пиалу в пальцах. Ему отчаянно хотелось, чтобы она выжила. Тепло её объятий ещё хранилось в памяти, согревало его кожу.

– Великое Событие может принести смерть всем нам, – предупредил он. – Если уйдёшь сейчас, скорее всего, сохранишь себе жизнь.

Она пожала плечами.

– Умру так умру.

Тэхён сердито вздохнул.

– Как можно совсем не заботиться о себе самой? В тебе нет ни капли страха перед смертью? Ты готова буквально броситься ей в пасть?

– Конечно, я боюсь умереть, – признала Исыль, – но куда больше меня пугают сожаления.

После этого они долгое время сидели, молча потягивая чай и наблюдая за оранжевым мерцанием печи.

– О чём… – наконец заговорил Тэхён, ещё колеблясь, но искренне желая узнать её лучше, – о чём ты будешь сожалеть?

Исыль поднесла пиалу к губам, но та уже опустела.

– Мне до сих пор не верится, что Суён захотела написать мне письмо… После всего, что я сделала. – Она крепче сжала пиалу и добавила: – Моя сестра страдает в плену, и всё из-за меня.

Тэхён ошарашенно посмотрел на девушку.

– Не ты отправила её к вану.

– Нет, но это моя вина,– прошептала Исыль.– Нам не полагалось выходить из дома. Но мы поссорились, я выскочила на улицу, она выбежала вслед за мной, и… попала в его чудовищные лапы.

– Ты ни в чём не виновата, – твёрдо произнёс Тэхён. – Вся вина лежит на плечах вана.

– Но если бы я не…

– Сёстры ссорятся, любят и ненавидят – и это нормально. Даже когда они терпеть друг друга не могут, если страдает одна, её боль чувствует вторая. Такова природа семейной связи. Не вини себя. Ты не сделала ничего плохого. Ответственность за все преступления несёт ван Ёнсан-гун. Не становись жертвой его коварства. Он наслаждается… нет, нуждается в том, чтобы настраивать людей друг против друга.

Тэхён опустил взгляд на своё отражение в пиале.

– Он пробуждает чудовищ в других, чтобы оправдаться перед самим собой.

Исыль опустила ресницы и прошептала:

– Так было и с вами? Ваши братья… – Она тут же осеклась и покачала головой. – Нет, забудьте.

В другой раз Тэхён с радостью ушёл бы от вопроса, но в эту минуту неожиданно для себя осознал, что не против поделиться с ней мыслями, которые обычно скрывал от всех.

– Знаешь, как погибли госпожа Чон и её сыновья? – медленно произнёс он. – Они были мне как семья.

– Об этом все знают. Сыновья забили свою мать до смерти.

Тэхён даже не вздрогнул. Он слишком часто проигрывал эту сцену в своём воображении.

– Они не знали, что это была она, но всё равно не могли себя простить. Госпожа Чон и моя мать были очень близки, совсем как любящие сёстры, и она хотела, чтобы её сыновья всегда меня защищали и относились ко мне как к родному. Поэтому они хотели меня спасти.

Исыль подняла голову, но Тэхён избегал её взгляда.

– Все считают, что я их предал, – продолжил он. – В каком-то смысле так оно и было. Они сбежали от ареста, чтобы дать мне возможность заслужить расположение вана.

– За что их арестовали? Разве они не исполнили приказ?

– Ёнсан-гун понимал, что мои братья будут желать мести, и хотел от них избавиться. Перед побегом они наказали мне обратиться к вану и вызваться их отыскать и поймать, живыми или мёртвыми. Я их послушал, и ван сразу согласился с моим предложением. Он больше всего любит натравить одного члена семьи на другого. Братья сдались мне по своей воле; они просили меня держаться за жизнь, чтобы отомстить за нас всех.

– Значит, это вовсе не предательство, – с облегчением произнесла Исыль. – Вы исполнили волю своих братьев.

Он затих. Ему отчаянно хотелось скрыть свои слабости, но сейчас, в ласковом мерцании свечи, Тэхён обрёл непривычное чувство покоя. Или же дело