Несбывшаяся жизнь. Книга 2 - Мария Метлицкая

голос, слушать ее указания и претензии, видеть вечно недовольное лицо – она всегда мной недовольна, ну да, я же не оправдала ее надежд! Наверное, я в свою мать, но разве я в этом виновата? И кстати, Ба! Я хочу найти свою мать и посмотреть ей в глаза! И спросить, кто мой отец, я же имею на это право?

Буду скучать по тебе и Тошке, даже не представляю, как буду без вас… Но по-другому не получается, извини!

Напишу с корабля, и ты обязательно пиши, пиши про Тошку, как он и что, и скажи ему, что я его люблю и просто уехала в командировку, но обязательно за ним приеду!

Бабуль, еще раз прости и обязательно меня дождись, ладно?

Твоя Аня».

Лиза дочитала письмо, свернула его вчетверо и обвела глазами кухню.

Потом взяла пепельницу, спички и подожгла письмо.

– Что ты делаешь? – закричала Мария. – Зачем?

Лиза молча смотрела в окно.

– Где ты это держала? – спросила Мария, кивнув на свидетельство.

– Под подоконником, – ровным и спокойным голосом ответила Лиза. – Там же, где когда-то нашла твои письма.

Мария покачала головой.

– Умница, мозгов палата, – вздохнула она. – Ох, Лиза… И что теперь будет?

– А ничего, – ответила Лиза, – жизнь понюхает. Понюхает, и, может, что-то дойдет. Главное – Тошку не увезла. А с остальным мы разберемся. Окрошку будешь?

Мария тихо заплакала.

– Задавила ты ее, Лиза. Ты же… как трактор! – Мария махнула рукой. – Осуждаешь ее? А напрасно! Ты же мальчишку у нее изъяла, с первого дня отодвинула – мое, и все тут. Мой ребенок. Ты была ему матерью, а не она! Ты не давала ей почувствовать ответственность, она как сестра ему была, старшая сестра, а матерью была ты. Ну и вообще, Лиза… Ты очень хорошая. Очень. Но ты… непробиваемая! Просто железная и зачастую бессердечная, даже жестокая!

– Ничего себе! Я?..

Лиза от возмущения задохнулась, а потом махнула рукой.

– И правда, яблоко от яблони… – помолчав, сказала она тихо.

И быстро пошла к себе.

«Даже по имени не называет, – всхлипнула Лиза. – Ни мать, ни Елизавета Владимировна, как иногда, с иронией… Ну и черт с ней, не пропадет. Мать она хочет найти, а заодно и отца? Ну-ну, удачи! Мать… А я кто? Кто – я?»

Как же обидно было Лизе, как больно!

«Но главное – Тошу не забрала, – в сотый раз подумала она и вытерла слезы. – А остальное переживу. Не впервой».

Все так: и жестокая она, и железная. Но как можно сделать женщину главной и отвечающей и при этом требовать от нее хрупкости, нежности и покорности?

7

Чертаново от слова «черт»?

Накануне переезда поехали с Тошкой в Чертаново. Там все было по-прежнему – та же громада одинаковых, плотно стоящих домов, чахлые деревца, которым еще расти и расти, гулкие подъезды, пахнувшие побелкой и покраской. Правда, прибавилась парочка магазинов и детский спортивный клуб «Ромашка» (что за название?).

Лифт не работал, и Лиза с Тошкой медленно поднялись на восьмой этаж.

Картонная хлипкая дверь – толкни – откроется, и ключ не нужен. Но ключ был, и дверь открыли.

В квартире пахло клеем и пластиком.

Скучные, дешевые, серые в полоску обои. Желто-коричневый линолеум, салатовая плитка в ванной и туалете.

Но больше всего раздражали потолки: после четырехметровых на Кировской казалось, что эти, два шестьдесят, лежат на голове… Ну а комнаты были просторными, квадратными, с большими окнами. И кухня – большая и светлая, не сравнить с шестиметровой и темной теперешней, где половину пространства занимала огромная чугунная батарея.

За соседним домом был виден большой и зеленый лесопарк.

– Лес? – удивился внук. – Ба, а грибы там есть?

– Да бог их знает, – ответила Лиза. – Ну что, Тошка? Как тебе наш новый дом?

Мальчик пробежался по гулкой квартире, определил себе комнату, и настроение у него явно улучшилось.

А на обратном пути все уточнял:

– Ба, ну когда переезд, когда?

– Скоро, – вздыхала Лиза. – Переклеим обои – тебе с красными машинками, я уже присмотрела. Купим кухонную мебель, как без кухни. Дождемся, пока заработает лифт – без лифта бабушке Маше не подняться. Ну и я переведусь в новую поликлинику. Вот тогда и переедем, родной. А осенью ты пойдешь в новую школу…

Тошка важно кивнул.

Известие о маминой длительной командировке он принял спокойно: кивнул – и все.

«Не любит? – подумала Лиза. – Или я – главная персона в его жизни? А мать так, фоном, вторым рядом?»

* * *

Август был жарким и душным: днем парило, а к вечеру разражались бурные короткие дожди, не приносящие свежести, и снова наваливалась духота.

Прощание с Кировской Лиза отменила – зачем травить душу. Надо отвыкать. Отвыкать от прежней жизни и радоваться переменам. Уговаривала себя, приводила разумные доводы, а все равно было грустно и ночами не спалось…

Старый дом постепенно пустел. Власти людей подгоняли, подталкивали, а особо строптивым и разборчивым грозили отменой выбора – мол, поедете туда, куда укажем! И люди сдавались. Соглашались на предложенное, пили сердечные капли и обреченно готовились к переезду, проклиная чертов банк и новых хозяев: чтоб им, ворью, разориться!

Обои переклеили, кухню купили, дождались работающих лифтов и заказали машину для переезда.

В первую ночь спали как убитые, сказалась усталость, но главное – воздух! И сравнивать было нечего: после центра и машин под окнами, сплошного камня и асфальта – свежая прохлада из раскрытых настежь окон…

Утром, сидя на новенькой кухне – бежевой, с зелеными глянцевыми вставками, большущим окном и виднеющимся из него лесом, – Лиза ощутила радость. Любовалась кухней и вспоминала прежнюю: буфет да пара полок, и все разное, некомплектное, столетнее, рассохшееся и кривое – брр, сколько лет они жили и не думали, что бывает по-другому!

В новую поликлинику Лиза устроилась легко: участковые врачи нужны всегда, тем более в новом районе. Но договорились, что выйдет в октябре, так как внуку в сентябре в первый класс.

А пока надо было приводить в порядок квартиру. Разбирать многочисленные тюки и коробки, мыть окна и вешать шторы, раскладывать вещи, предварительно постирав их и отгладив… Ходить в магазин, готовить, и снова копаться в тюках, и выносить коробки, набитые газетами, и – снова мыть, стирать, оттирать, забивать, подкрашивать… Казалось, все это никогда не кончится, но нет, постепенно исчезали тюки, прятались на антресоль старые сумки, отмывались дочиста полы…

По вечерам, если оставались силы, шли с Тошкой в лес. Рвали мелкие лесные колокольчики и ромашки, находили сыроежки и подберезовики, сидели на берегу узенькой грязноватой речки Переплюйки –