Сборник "ИЗБРАННОЕ" - Теодор Гамильтон Старджон

Мелькнула мысль о том, что он ни разу к ней не прикоснулся - даже за руку не взял. Если бы завтра ему перед свиданием завязали глаза и заткнули уши, он бы ее просто не узнал.

Вскоре нечто, покоившееся в сокровенных глубинах его души, перевернулось на другой бок и томно вздохнуло. А затем осведомилось у Муленберга: "Ты отдаешь себе отчет в том, что за весь вечер тебе ни разу не пришло в голову: "А вдруг это Она, Та Самая?". Ни разу. А ведь все прошло как по маслу".

Засыпая, он вспомнил, что не спросил даже, как зовут незнакомку.

Проснулся он посвежевшим, взглянул на будильник и изумился. Было восемь утра, и если учесть происшедшее ночью в лаборатории, выпитое у Руди и дома, да еще то, что спать Муленберг лег с рассветом, он чувствовал себя великолепно. Он быстро оделся и пошел на работу раньше обычного.

Телефон в лаборатории уже звонил. Муленберг попросил коронера приехать поскорее и взять с собой Регалио.

Объяснить им случившееся оказалось нетрудно - помогли закопченные стены покойницкой. Потом часок поговорили о причинах поджога, по безрезультатно. Поскольку Муленберг работал бок о бок с полицией, дело решили замять, надеясь, что ни родственники погибших, ни владелец какого-нибудь цирка, где могли работать близнецы, не объявятся. Так что лучше держать язык за зубами. Ведь мертвых уже ничто не воскресит.

Когда Регалио и коронер ушли, Муленберг позвонил в газету. Оказалось, Баджи на работу не приходила и не звонила. По мнению дежурной, она могла заняться чем-то, ее заинтересовавшим, самостоятельно.

День пролетел незаметно. Муленберг привел в порядок покойницкую, поработал над своей диссертацией. Но безрезультатно позвонив в редакцию четвертый раз (было уже пять вечера), он забеспокоился. Попробовал связаться с Баджи по домашнему телефону, но ему сказали, что она ушла па работу с утра пораньше.

Тогда Муленберг вернулся домой, принял душ, переоделся, нашел в справочнике адрес бара "У Шэнка" и отправился туда на такси. Приехал задолго до срока - было только четверть восьмого.

Заведение "У Шэнка" оказалось старомодным баром в угловом здании зеркальные стекла, засиженные мухами панели. Сев за столик, посетитель видел перекресток за окнами, и наоборот - с улицы были хорошо видны столики. Если примоститься у самых окон, попадешь в яркий свет фонарей на улице. Зато в глубине зала всегда царил полумрак. Рассеивал его только призрачный синий и зеленый свет неоновых реклам пива, развешанных по стенам.

Войдя в бар, Муленберг бросил взгляд на часы и остался недоволен. Внезапно он понял, что весь день придумывал себе заботы лишь для того, чтобы отогнать мысли о Баджи, о том, куда она могла запропаститься. И вот результат: делать ему больше нечего, приходится сидеть, ждать и беспокоиться.

Он выбрал столик на границе темной и светлой половинами бара, заказал пиво и призадумался:

"Некто - назовем его, как водится, господином Икс - пустился во все тяжкие, дабы уничтожить два трупа в покойницкой. Видимо, он из тех, кто привык доводить дело до конца. Однако, если господин Икс всерьез желает утаить о двух раскуроченных половинах убитого в парке чудовища, он не остановится на полпути. О преступлении знаем Регалио, Эл, Баджи и я. С Регалио и Элом сегодня утром все было в порядке, на меня тоже не покушались. Впрочем, и они, и я весь день находились неподалеку от полицейского участка, а это не лучшее место для нападения.

Между тем Баджи...

Мало того, что она беззащитна перед искушенным убийцей - ее еще и хватятся не сразу, такая уж у нее работа. Она же журналистка! Журналистка, а значит, представляет наибольшую опасность для того, кто хочет скрыть преступление!

Отсюда вывод: если Баджи уже убрали, на очереди я. Иначе и быть не может. Кроме меня никто трупы хорошенько не рассматривал. Именно я рассказал обо всем журналистке и могу проболтаться еще раз. Иными словами, если с Баджи уже расправились, покушение на меня самого надо ждать с минуты на минуту".

Он, слегка прищурившись, оглядел бар, подумал: "Заведение находится отнюдь не в самом безопасном районе. Кстати, что я тут делаю?".

Его вдруг словно обухом по голове ударило. Неужели незнакомка тоже участвует в заговоре? Нет, не может быть. Впрочем, он сидит здесь, как живая мишень, именно из-за нее.

Внезапно ему расхотелось мусолить в мыслях исчезновение Баджи.

"Не надо", - произнес он вслух.

А если убежать? Но стоит ли - вдруг он ошибается?

Муленберг представил, как незнакомка приходит сюда, тщетно ждет его, может быть, даже попадает в беду - такое в этой забегаловке вполне возможно, - и все только потому, что он попался на удочку собственных фантазий.

Нет, уходить нельзя. Раньше восьми, по крайней мере. А потом? Если его укокошат, кто станет следующей жертвой? Регалио, скорее всего. Затем Эл. И наконец коронер.

***

Телефонная кабинка была, конечно, занята. Звонила женщина. Муленберг выругался, распахнул дверь и.., изумленно воскликнул:

- Баджи!

Он судорожно ухватил ее за руку и вытащил из кабинки. Она безжизненно упала ему в объятия, и на миг его худшие опасения подтвердились. Но нет! Баджи зашевелилась, подняла ошеломленный взгляд, прижалась к Муленбергу.

- Мули, Мули! Как я рада, что это ты!

- Эй, чокнутая - куда ты запропастилась?!

- Я провела самый ужасный.., нет, самый восхитительный...

- Слушай, вчера ты уже плакала. Разве годовой лимит слез еще не исчерпан?

- Заткнись, Мули. Я просто не знаю, что и думать...

- Неужели? - усмехнулся он. - Тогда пойдем выпьем.

Они уселись за столик.

- Бармен! Два виски с содовой, - властно заказал Муленберг, а про себя усмехнулся, подумав, как сильно меняется мужчина, едва ощутит себя защитником женщины. Он взял Баджи за подбородок и спросил:

- Во-первых, где ты пропадала? Я до смерти за тебя перепугался.

Она подняла умоляющий взгляд и заглянула Муленбергу в глаза - в каждый поочередно. - Ты не станешь смеяться надо мной, Мули?

- Тут такие дела творятся, что не до смеха.

- Можно поговорить с тобой по душам? Я еще никогда этого не делала. - И как ни в чем не бывало переменила тему. - Не могу понять, что со мной.

- Тогда разберемся вместе.