Марк, выходи! - Роман Зинзер

и начал что-то кому-то говорить. За углом долбили молотком по полу и сверлили. Во всей Арсеновой квартире стояла пыль, а в углу коридора валялись мешки с цементом. Ремонт шел серьезный. Сам коридор стоял пустой, без мебели, а все двери в комнаты были закрыты.

– Долго ремонт будет? – спросил я.

Арсен пожал плечами, поправил гипс, и мы вышли в подъезд.

– Так чего вчера случилось-то? – спросил я Арсена, когда мы вышли на улицу.

Арсен огляделся. Во дворе никого не было.

– Ничего, – ответил он. – Подрался. Ты придумал, как убить вашего Костяна?

– Убить? Избить-то? Нет. Пацаны все против. Боятся они. Надо еще с ними говорить.

– Да не нужны они. Ты и я справимся. Хотя Саша – хороший пацан.

– Саша? Это кто?

– Его мама вчера меня в больницу возила.

– А, Санек Струков. Да, он ништяк. Только не будет он против Костяна биться.

– И не надо. Мы сами справимся. Да?

– Ну да, наверное. Как только, чтоб потом живыми остаться, а не так, как ты, с одной рукой?

– Справимся, – ответил Арсен. – Я зайду за Верой. Где она живет?

– Зачем? Хотя как хочешь. В «Мадриде» она живет. Второй подъезд, третий этаж. Квартиру не знаю. Два окна наружу выходят, значит, скорее всего, средняя дверь.

– Хорошо.

Арсен пошел в «Мадрид». Он часто оглядывался. Похоже, что не такой он уж и бесстрашный, раз посматривает, нет ли где старшаков. А то увидят его, однорукого, опять всекут ведь ему. И чего я с ним дружить начал?

Я сел на лавку. Посидел минут пять, потом встал и пошел слоняться по двору. Санька и Жирика как не было, так и нет. Сколько можно жрать?

– Маркуша, сука! – заорал кто-то на весь двор. – Айда бегом сюда.

Я огляделся. В окне на первом этаже моего дома торчала голова Ромы. Это он орал. Я сделал вид, что не услышал, и медленно потопал из двора, но Рома гаркнул еще раз. Пришлось подойти.

– Ты чего это с туземцем сосешься?

– Чего? – переспросил я.

– Вы чпокаетесь с ним, что ли? Дурня вместе гоняете?

– С кем? Что я сделал?

– Ну с этим папуасом. Сдружились?

– Ничего не сдружились, – ответил я.

– Я сейчас вас вместе видел. Ты с ним гулять вышел. Из подъезда. Любовь у вас?

– Нет.

– А что вместе?

– Да просто. Родители просили дрель ему передать. Они ремонт делают, – я быстро придумал ответ.

– Значит, предки твои с «Акуной Мататой» дружат? Ты знаешь его предков?

– Нет. Ничего они не дружат. Отец дрель продавал просто. Вот продал, а я передал, – продолжил врать я.

– Пацаны и вчера тебя с этим дауном видели, – Рома продолжил расспросы. Он еще сильнее высунулся из окна и зажег сигарету. – Признавайся, дружишь с этим мелким гондоном? На Урал с ним гонял, да?

– Ничего не дружу. И не гонял.

Роме надоело торчать головой из окна, и он сел на подоконник. Он был без футболки, в шортах. Пацаны говорили, что у Костяна и Ромы есть татуировки, но у Ромы их не было. Сам Рома был очень худым: кости да жилы. Кажется, дунешь – и развалится он. Но нет. От постоянного лазанья по заборам, беготни от ментов у Ромы развились сила и ловкость. Даже когда он был пьяным, он мог стоять и ходить на руках. Я сам видел. Я же на руках вообще не умел.

Я заглянул через открытое окно в квартиру Ромы. Там все было ободрано и грязно. Обои местами отклеились и скрутились. Вся мебель была старая и протертая. Еще бы, все деньги, наворованные и отобранные у пацанов, Костян и Рома тратили на пиво и сигареты. Ну и на наркотики, конечно. Их бабка, с которой они жили, давно была на пенсии, и денег у нее не было.

– Короче, салага, – продолжил Рома. – Увижу с чучмеком, язык в жопу засуну. Не наш он.

Я кивнул, но добавил:

– Но он теперь во дворе у нас живет.

– Ну и пусть живет. Дома, сука, сидеть будет. А вылезет наружу, то все: уделаем его тапком, как таракана. Ладно, Маркуша. Пошел вон. И дружбу со всякой салагой не разводи. Я тебе два раза не буду гутарить.

Рома выбросил бычок сигареты на улицу, прикрыл окно и слез с подоконника к себе в квартиру.

Я хотел идти обратно во двор, но потом передумал и зашел в свой подъезд. Я поднялся на пролет между вторым и третьим этажами и стал смотреть из большого окна, что во дворе происходит. Ясный пень, Рома сейчас внимательно зырил, буду я с Арсеном гулять или нет. Надо подождать, а то весь план избить Рому с Костяном провалится. Не мы их изобьем, а опять они нас.

Я увидел, как из «Мадрида» во двор вернулся Арсен. Он огляделся и крикнул: «Марк!», – так что я весь скукожился от страха, что Рома теперь меня точно раскусит. Арсен постоял во дворе минуту и ушел. Наверное, он пошел через гаражи в Лётку. Я тоже собирался туда, но чуть попозже, чтобы нас вместе больше во дворе не видели.

Арсен ушел, и на улицу вышли Жирик и Санек. Они тоже пооглядывались, крикнули пару раз: «Маркуша!», – но я продолжал сидеть в подъезде. Я хотел пойти на вышку к Арсену, но не вести же туда своих друганов?! Рома тогда и им проблем устроит.

– Марк, выходи! – заорал Жирик под моим домашним окном.

Блин, вот любит Жирик поорать. Надо было выходить. Если не выйти, то они сейчас пойдут ко мне в подъезд, а я тут у окна сижу и слежу. Надо выходить.

– Ты куда смотался? – спросил меня Санек, как только я показался на улице.

– В тубзик, – соврал я.

– В тубзик домой? – удивился Жирик.

Да, вранье вышло не очень. Все пацаны свои дела всегда делали по кустам. Домой для этого никто не ходил.

– По-большому, – отмахнулся я от Жирика.

– Пойдем в Лётку в клёк играть, – сказал Санек.

В руке у него была большая прямая палка. Санек вынес ее из дома: он всегда этой палкой в клёк и играл. Жирик тоже был с палкой, кривой и сучковатой. Играть такой было неудобно, но все нормальные палки Жирик всегда или терял, или ломал.

– Пойдем, – ответил я. – Кто еще?

– Сейчас Диман выйдет, – сказал Санек.

– Четверо. Ну нормально, – сказал я.

Я подумал, что Арсен из Лётки уже, наверное, ушел. Хотя даже если он и там, то ничего. Сыграет с нами в клёк. Мы научим. Старшаки нас там не увидят.

По пути