Бернаут - Виктория Юрьевна Побединская

все стороны лохматое безумие, но в итоге плюнула на все, собрала волосы в пучок на затылке и завязала шелковым платком. Все равно мне некого соблазнять. Я замужем.

Кажется, Бланж считал ровным счетом так же, потому что все, чем он занимался, пока остальные собирались, – сидел, уткнувшись в экран ноутбука и закинув ноги на кровать. Я понимала: в неформальной обстановке, когда все вокруг будут под алкоголем и в объятиях музыки, нам придется вести себя более раскованно. И чем больше я думала об этом, тем сильнее хотелось остаться.

Бар выглядел стандартно. Как тысячи других по всей Америке. Длинная каменная стойка по центру, справа от нее сцена (сейчас на ней выступали музыканты), напротив столики. Именно к одному из них, с длинным диваном у стены, мы и направлялись.

– Я же говорила, сегодня здесь будет толпа. – Лилиан недовольно поморщилась, усаживаясь на кожаный диван с краю.

Я бросила беглый взгляд в сторону Бланжа. Он не удостоил меня ответным, но я все равно присела с ним рядом.

– О, не говори так, Лили, – широко улыбнулся Дэм. – Давай, твое настроение сейчас быстро улучшится. Водка, мартини, «маргарита», «секс на пляже». – Он толкнул по столу барную карту. – Или по спецзаказу, – он ухмыльнулся, подмигнув, – «горячий Марсель».

– Очень смешно, – закатила глаза Лил.

– И правда, дурацкая шутка, – решила поддержать ее я.

– Я я не шутил. – Дэм кивнул в сторону бара.

Марс действительно был там. Я даже не сразу узнала его без экипировки. На нем был кремовый джемпер, надетый поверх белой рубашки, и узкие джинсы цвета хаки. Он болтал с какой-то девушкой у стойки. И судя по тому, как улыбался ей, явно не без интереса.

– А он что здесь делает? – возмутился Лаклан. Лил вытянулась в струнку, став похожей на бутон тюльпана на тонкой ножке. Она и так была милой, почти по-детски, но, когда смотрела на Марса, ее лицо менялось: в нем появлялась глубина, которую я хотела поймать. Остановить и сфотографировать. Жаль камеры со мной не было.

– Ну, учитывая, что это единственный нормальный бар поблизости, – спокойно ответил Бланж. – Странно было бы удивляться.

Девушка повернулась в нашу сторону, и я поняла, что эта та самая, что привозила ребенка в мотошколу. От неожиданности я уронила телефон, и тот со звоном стукнулся о плитку на полу.

– Простите, – нырнула я под стол, чтобы достать мобильник, и, только поднявшись, заметила, что Реми накрыл угол столешницы ладонью, чтобы я об него не ударилась. Он продолжал говорить о чем-то с Касом, судя по всему обсуждая новую рекламную кампанию, и так же машинально, увидев, что я вернулась на место, убрал руку, словно ничего и не было.

Дэм закурил, удовлетворенно затянувшись: обрадовался, что никто, как обычно, не придушил его укоризненным взглядом, говорящим «когда-нибудь из-за тебя мы все здесь взлетим на воздух».

– У тебя новые сигареты? – спросила я, чтобы разрядить обстановку.

– Ага, – ответил он, достав пачку. – Вишневые. Хочешь?

Я помотала головой.

Лил в это время опрокинула в себя стопку, а потом, повернувшись к Лаклану своими голыми острыми коленками, произнесла, схватив его сразу за оба рукава рубашки:

– Лаки, давай потанцуем, а?

– Чего? – удивился тот. – Ты? Со мной?

– А почему нет?

– Ты же знаешь, я не танцую, малыш. – Лаклан улыбнулся.

Она оттолкнула его, обиженно надув губы.

– Тогда поищу кого-нибудь в зале.

– Так, ей сегодня больше не наливаем! – Дэм рассмеялся, покачнулся на стуле и забросил ноги в своих понтовских мокасинах на край диванчика, на котором сидела Лил.

– Почему это? – возмутилась она, подбоченившись.

– Несовершеннолетним нельзя пить, Лилиан. А вам обеим нет двадцати одного, – не отрываясь от экрана телефона, констатировал Бланж.

– Мисс Одуванчик вон вообще еще из пубертата не выбралась, – заржал Дэм. – Жопа выросла, а грудь нет.

Лаклан тихо хмыкнул, подхватив.

– Да как вы…! – уже было возмутилась я, но Бланж меня опередил. Одним резким движением подсек ножку стула, на котором сидел Дэм, и тот с глухим хлопком опрокинулся назад.

– Ай! – вскрикнул он, хватаясь за задницу.

– Лафлауэру тоже не наливать, – шутливо проговорил Бланж, и все засмеялись. Я поймала его взгляд лишь на миг, и мне показалось, что его глаза улыбнулись.

Заиграла новая песня. «Скажи, что любишь меня, даже если это неправда, – мягко пропел хрипловатый голос. – Скажи эту сладкую ложь, глядя в мои глаза».

– Не знаю, как вы, а я собираюсь сегодня повеселиться. – Лил встала, поправила короткое платье и отправилась прямо в центр танцпола. – Выпьешь мои шоты – пожалеешь, – улыбнувшись, пригрозила она Лаклану.

– Разве у вас не сухой закон? – спросила я.

– Законы нужны для того, чтобы было что нарушать, – наклонившись, прошептал Дэмьен.

– Она сейчас точно куда-нибудь влипнет! – подскочил Лаклан следом за Лил. Кас с Дэмом, сидевшие с другой стороны стола, не обратив на это никакого внимания, принялись о чем-то беседовать, а между нами с Бланжем повисла неловкая тишина.

– А ты неплохо держишься, – произнес он, на всякий случай наклонившись, чтобы нас никто не услышал. Со стороны мы наверняка напоминали прильнувших друг к другу влюбленных.

– Спасибо, – ответила я, потеребив трубочку в стакане под льющиеся из микрофона строки: «Потому что я люблю тебя. Потому что я всегда возвращаюсь к тебе, словно мне все равно, что ты портишь мою жизнь».

Что я могла еще сказать? Что на самом деле держусь с трудом? Что я ощущаю себя тут никому не нужной? Что его команда и старший брат меня явно недолюбливают?

– Почему Лаклан ко мне все время цепляется? – спросила я, краем глаза все еще посматривая на Лил.

Сначала она поругалась со старшим Беланже. Потом чем-то еще догналась – видимо, угостил кто-то. А теперь демонстративно танцевала рядом с каким-то незнакомым парнем. Каждый раз, когда Лил делала шаг, казалось, еще немного – и она точно навернется со своих тонких высоких каблуков, но равновесие не пропьешь. Она ни разу не споткнулась и не упала.

Бланж скривился, как будто не сильно хотел говорить на эту тему.

– Не обращай внимания, – все же ответил он. – Перебесится. Просто к новым людям сложно привыкает.

– А почему вы не ладите? – Я уже слышала версию Лили, и теперь мне хотелось узнать все от первоисточника.

Бланж в ответ просто втянул воздух – медленно и протяжно.

– Просто ненавидеть так сильно, как это делает Беланже, может лишь другой Беланже. На том и пререкаемся.

И снова он ничего не ответил. Во рту стало горько. Доверие – самый хлипкий из выстраиваемых в браке мостов, а наш с самого начала едва держался.

Мы притихли. Мелодия сменилась новой, медленной.

– Может, потанцуем? –