Наш человек в горячей точке - Роберт Перишич

Я вздохнул и спросил: — Как тебе Саня?

— Она была великолепна. Но факт остается фактом, он перемудрил… Ему бы нужно это… так…

— Как?

И что он набросился на Инго? Я ожидал, что все будут говорить о «точной немецкой режиссуре».

Однако же, видишь, Инго Гриншгль восточный немец, и хуже всего то, что он и выглядит как восточный немец. Лицо в оспинах, прическа под хиппи, он вообще не производил впечатления западного человека, который нам покажет, что сейчас в тренде. Несомненно, снобы его списали.

— Ну ладно, не сердись, — сказал Чарли. — Но согласись, всё-таки он немного перемудрил.

Тут я выражением лица дал понять, что, возможно, я и признаю вину Инго. Поскольку Чарли похвалил Саню, следует пойти на компромисс, чтобы он в отместку мне не раскритиковал и текст, и свет, и игру Сани. Когда на тебя давят, какой-то фигурой приходится жертвовать.

В этот момент возле нас возникла Эла. У Чарли, поводимому, вылетело из головы, что она может здесь появиться, он застыл на месте, будто его неожиданно кольнули иглой. Эла поздоровалась с Чарли, а меня расцеловала, типа, поздравила. Сказала, что Саня была феноменальна.

И осталась стоять с нами.

— Как у тебя дела? — тихо спросила она у Чарли. Обращалась она с ним особым образом, как бы по-матерински.

Кто его знает, какую историю о себе он для неё сочинил, подумал я.

И отступил на пару шагов в сторону.

Эла что-то говорила Чарли таким тоном, будто ему нужна помощь. Это, разумеется, было правильно. Но он ещё не был готов к терапии. Я видел, что больше всего ему хотелось сбежать, оставив меня с Элой… Где-то за ними я увидел приближающуюся Сильву, это могло вызвать осложнения, поэтому я сказал, что мне необходимо в туалет, и исчез прежде, чем Чарли сориентировался в ситуации.

Я отправился в сторону туалета и дальше, к небольшому кафе для актеров, где после премьеры толклись всевозможные театральные знатоки.

Там уже было довольно тесно.

Протиснувшись к стойке, я ждал Саню. Она даже не переоделась.

— Ух ты, — вырвалось у меня. Этот её дешевый костюм был действительно секси. Черт возьми, а я-то нарядился в тот, который надеваю на свадьбы и похороны! Где же наша координация?

Я поцеловал её. Она похлопала меня по заду, и я машинально огляделся, не смотрит ли кто на нас.

— Ты такой смешной в этом костюме.

— Ну, я подумал, что нужно, как…

— Но он тебе идёт.

На нас смотрели. Поводов смотреть на нас было достаточно, ведь она сегодня вечером играла главную роль, так что взгляды никто и не скрывал. У меня, правда, было такое впечатление, что в основном глазеют на её попу в белой мини-юбке, сделанной, судя по всему, из какого-то пластика. Спереди у неё был обнажен живот, пупок, а над ним было что-то похожее на зародыш блузки, пришитый к белому push-up лифчику, который увеличивал размер её груди. Внизу были сверкающие блестками сапожки. На голове — белая ковбойская шляпа, и во всем этом она выглядела как какая-то фифа. Роль иногда может завладеть актером, такое бывает. Казалось, что Саня, как говорится, ещё не вышла из образа.

Когда она спросила: — Как я, какое впечатление? — то даже я не сдержался и посмотрел не в её глаза, а на грудь.

Она заметила и кокетливо улыбнулась.

Я почувствовал одновременно и страсть и ревность, вспомнив те сцены, во время которых я, сидящий среди публики, чувствовал неловкость. Её на сцене и лапали, и хватали за зад, а потом ещё это раздевание в конце…

— Ты была великолепна, — шепнул я ей на ухо. И добавил: — Ты меня очень волнуешь.

— Ты меня тоже, — прошептала она.

Она вся вибрировала, как мне казалось.

— Доц принес немного кокса. Мы только что нюхнули, — сказала она. И тут же добавила: — Давай отойдем ненадолго.

Я последовал за ней, пробираясь сквозь толпу. Она остановилась перед дверью в мужской туалет.

— Посмотри, есть там кто-нибудь! — шепнула мне на ухо.

Я заглянул. Какой-то тип мыл руки.

Как только тип вышел, мы ворвались в туалет. Там была только одна кабинка, всё остальное — писсуары.

Мы вошли в кабину, я закрыл дверь.

Поцеловал её и энергично схватил за попу. Мне казалось, я сейчас взорвусь. Она опустила крышку унитаза, села на него и начала меня расстегивать. Член вылетел как ядро из пушки. Она снизу посмотрела мне в глаза, покрутила головой, сделав гримасу, чей смысл соответствовал неслышно произнесенному «уууууу»… потом взяла член в рот.

Сосала она нежно.

Её шляпа мешала мне смотреть на Саню, и я её снял. Что делать с ней дальше, я не знал, поэтому нахлобучил себе на голову. Она на мгновение оторвалась от моего члена, сделала наивное выражение лица и спросила: — А вы что, типа ковбой?

— Да, я тут проездом, — произнес я хриплым голосом и тут же услышал скрип двери — кто-то вошел в туалет и находился в районе писсуаров. Она опять занялась минетом, а я оцепенел от страха, что если нас обнаружат?

Опять заскрипела дверь. На этот раз кто-то подёргал ручку кабинки, пытаясь войти. Я затаил дыхание, но она продолжала сосать. По ту сторону двери слышалось бормотание.

Пока она там, внизу, игриво облизывала мой член, я скроил гримасу, означавшую, что прошу милосердия.

— И что ты скажешь, как тебе — профессионально? — иронично пробурчал некто из района писсуаров. Мне показалось, что это голос Доца.

— Сиськи у малышки первоклассные, — ответил ему другой некто.

Эта театральная критика в мужском туалете совершено очевидно развлекала Саню, и она, продолжая сосать, кивала головой, производила какие-то означавшие согласие звуки, будто играя с тем, что нас могут обнаружить.

Она сумасшедшая, подумал я в панике, однако это совсем не уменьшило