Взрослые и дети - Михаил Семенович Панич

Народный судья, сердечный и умный человек, тяжело переживавший каждый обвинительный приговор по делам несовершеннолетних, говорил мне о некоторых родителях, с которыми познакомился во время процесса:

— Вот так и бывает — любят и губят…

Но разве это фатально, что любовь должна рождать такие тягостные ошибки? Конечно, нет.

Самое главное — нужно воспитывать новые отношения между людьми, воспитывать в труде на общую пользу.

В каждом великом деле, — а их, этих великих дел, немало, — в каждом подвиге, в научных открытиях, во всем хорошем, чем гордится наша родина, есть доля труда нашей молодежи, во всё вложены ее честный ум и доблестное сердце.

Но это не может уменьшить нашей тревоги, когда мы сталкиваемся с недостойными поступками части нашей молодежи, с проявлением таких черт характера, как жадность, честолюбие, потребительство, цинизм.

Мать считает своего ребенка особенным. Она превозносит его и настойчиво противопоставляет другим детям, а затем и другим людям. Как же она сумеет в то же время научить его уважать людей, их труд, радоваться их радости и огорчаться их горем? Ведь такой ребенок умеет только радоваться, когда он удовлетворяет свои желания, он умеет только брать, а не давать.

Как же он, заласканный и захваленный, сумеет найти свое место в большом и требовательном коллективе, установить правильные взаимоотношения со своими товарищами по работе?

Это ведь всё не так просто.

Надо знать, когда же произошла ошибка в воспитании ребенка? В чем она заключалась?

Как тут не вспомнить слова одного учителя, что у каждой школы, у каждого воспитателя тысяча нерешенных задач.

— Так много? — спросили у него.

— Никак не меньше, — ответил он. — Каждый ребенок — это новая задача, которую необходимо решить. И решить не по шаблону. Ни один ребенок не повторит в точности другого.

И в этом, действительно, все дети для нас — особенные.

Для нас ясно, что настоящего нового человека — благородного, сильного, счастливого — можно воспитать только как члена нашего большого советского трудового коллектива.

Слиться с этим коллективом — счастье!

Противопоставить себя ему — величайшая беда!

ОКНО

У каждого времени года есть свои установившиеся приметы, но с особой теплотой и любовью мы всегда наблюдаем приметы весны. Взламывается лед на реках и мчится с грохотом, подобным пушечной пальбе, вниз по течению. В небе проносятся с юга на север стаи журавлей, — счастлив тот, кому удастся услышать их радостный, звенящий, зовущий крик. Деревья окутываются легкой зеленой дымкой, превращающейся после первых теплых дождей в пышную крону. До блеска отмывают окна в домах, и в посветлевшем стекле весело отражается поголубевшее небо, легкие облака, весь сверкающий, пробуждающийся к жизни мир.

Весна — это начало. Весной в хорошо вспаханную и подготовленную землю бросают зерно, которое еще только должно прорасти и стать полновесным золотым колосом. Для школы весна — это завершение года, итог многих и многих трудов, осуществление замыслов, радость достигнутого.

Весной каждый школьник, в каком бы классе он ни учился, стоит у порога больших перемен. Вместе со всеми своими товарищами, учившимися так же успешно, он переходит в следующий класс, поднимается еще на одну ступень. Это как подъем в гору: шире горизонт, дальше видно. Нет, не случайно переход в следующий класс приурочен к самому прекрасному времени года. На каникулы дети, как бы в награду, получают синее небо, бегущую вдаль реку, увлекательную жизнь пионерского лагеря, туристские походы.

Но пока еще время заполнено трудами и заботами. Учитель диктует одну из последних контрольных и Настойчиво повторяет:

— Не смотрите, дети, в окна… Не отвлекайтесь…

И в то же время сам нет-нет да и взглянет в окно, засмотрится на синеву неба. Как же иначе? Разве это плохо? Что можно сказать об учителе, который никогда не отрывался от страниц классного журнала, от ученического дневника, чтобы посмотреть в глаза стоящего перед ним ребенка? Чего бы стоила жизнь учителя, если бы он потерял способность испытывать при этом волнение и радость, если бы он забыл, что класс — это только часть огромного, высокого, трудного и светлого мира.

ИЗ РАЗНЫХ ТЕТРАДЕЙ

«ГЛАВНОЕ, ЧТО ОБИДНО…»

Мать говорит, жалуясь учителю на дочь, ученицу седьмого класса:

— Я ей: «Доченька, доченька», а она мне: «Отстань, надоела…» Я не выдержала и говорю: «Ах ты неблагодарная! Кто тебя кормит, одевает? Кто за тебя всё в доме делает?», а она мне: «Ты и обязана кормить, одевать, ты — мать.

— А вы ей объяснили, что и у нее есть обязанности?

— Чего ей объяснять, она всё равно не поймет…

— А вы ее пробовали еще с самого раннего детства приучать к труду, требовали, чтобы она вам помогала?

— Так зачем же, мне и не надо! Мне нетрудно и самой сделать. Главное, что обидно — уважения не вижу!

«Я СВОЮ НИЧЕГО НЕ ЗАСТАВЛЯЮ ДЕЛАТЬ»

Должна ли мать гордиться тем, что сама всё делает по дому?

— Я свою ничего не заставляю делать. Придет еще ее время, потрудится…

В такой семье ребенок не приучен уважать труд, бежит от него. Он неохотно учится и так же неохотно подчиняется обязательной дисциплине школы. Ведь учение — это тоже труд, а работа приучает к дисциплине.

Может ли ребенок, привыкший, чтобы дома за него всё делали взрослые, успешно трудиться в школе? Там, где другим легко и просто, для него сложно и трудно; там, где других ждет успех, его могут постигнуть неудачи…

«НА ТО Я И МАТЬ!»

Полный и гордый отказ от требований:

— Пока я жива, — говорит мать одного из школьников, — я своему ребенку ни в чем не буду отказывать! На то я и мать!

МАТЬ ОБИЖАЕТСЯ

Учительница говорила матери:

— Что вы своего ребенка как напоказ воспитываете, всё лишь бы похвалиться им: тем, как красив; тем, как одет; тем, как стихи читает…

Мать обиженно:

— Так что же это, уж и нельзя порадоваться на ребенка?

— Я не против радости, — сказала ей учительница, — это я понимаю, когда хотят порадоваться. И мы хотим порадоваться хорошему ученику. Но ведь в ребенке развивается тщеславие.

— Ну, — мать уж совсем разобиделась, — абсолютно ничего в нем не развивается…

БЕСПОМОЩНАЯ ЛЮБОВЬ

Мать говорит:

— Я его не могу воспитывать, потому что уж очень его люблю. Ничего не могу с собой поделать…

Это справедливо. Как же можно воспитывать, если от любви к ребенку перестаешь справляться с собой.

Совсем недавно