Америго - Арт Мифо

Миссис Спарклз и впрямь была в жутком восторге. Она хохотала так, что трещала ткань под ее воланом, а цветные камни, вделанные в стул, грозились все разом выпасть от непредвиденных потрясений. В особенности ее рассмешил суеверный принц Коплос, который зашел в магазин одежды для учеников и принял выставленные там белые костюмы за безголовых призраков.

Пока принц в страхе скакал по магазину, натыкаясь на все, на что было возможно наткнуться, Саймон отгонял дрему. Круглая стена зала была затянута мраком, но яркий квадрат на сцене все-таки освещал ближайшие к пилястрам ниши. Саймон перевел взгляд на них и прищурился… затем поднес к зеленому глазу пустой стаканчик и посмотрел через него. Папа говорил как-то, что на носу Корабля, точно между Фривиллией и Нихонией, установлена подзорная труба, и описывал в общих чертах ее устройство. Утром в день прибытия все желающие смогут увидеть в эту трубу берега острова высших Благ; правда, до самого этого дня, сетовал папа, никакого толку от нее не будет.

Но теперь Саймон твердо решил, что от стаканчика будет толк.

Сувениры в стене, казалось, тоже смотрели на экран. Саймон подумал, что это очень странно – едва ли они могли что-нибудь разглядеть с таких неудачных мест, даже если очень хотели.

– Какая чепуха! – вдруг промолвил один из них – солидный серебряный волшебник с густыми усищами. Саймон услышал его так отчетливо, как если бы тот стоял на их столике, и подскочил от неожиданности на стуле (миссис Спарклз недовольно покосилась на него).

– Не вижу ничего смешного, – поддакнул бронзовый лев, разлегшийся по соседству с волшебником.

– Верно, верно, верно! – завизжала нефритовая фея Сора, по всей видимости оскорбленная сильнее прочих. – Совершеннейший вздор!

– Если бы я мог, – задумчиво бормотал чей-то негромкий голос, – сочинять эти, как он их называет, комедии… я бы прежде всего спустился с небес на землю.

– Или поднялся выше небес, – хихикнула фея Сора. – Но ведь он так не может!

– Разумеется, не может, – кивнул серебряный усач. – У него нет вашего дара. Нам все же следует быть снисходительнее в ожиданиях, милая Сора.

– А я ему поблажек не дам! – заявила своенравная фея. – Можно подумать, ему нужен мой дар! Он сам пустил здесь глубокие корни!

– А я думал, речь пойдет о крыльях, – недоуменно прорычал лев.

– Во всяком случае, – заметил негромкий голос, – ожидания, как и представления, давно не имеют смысла.

– В ваших смысла нет, – миролюбиво отозвался волшебник, поглаживая усы. – Но – при всем почтении – не вы одни способны представлять…

И он уставился прямо на Саймона. Тот заморгал и даже пошевелил ушами для верности, а потом снова осторожно взглянул на серьезного волшебника красным глазом.

– Нет, мы беседуем не с вами, – строго сказал сувенир, читая его мысли. – Вы еще слишком юны для того, чтобы высказывать свое мнение. И не смейте задавать вопросы без обращения!

Саймон смутился – хотя он, в сущности, ничего не спрашивал – и отнял свою «подзорную трубу» от красного глаза.

Комедиант Юджин Ховард в последний раз появился на сцене.

Званый обед у миссис Пайтон, владелицы ювелирного магазина на Востоке Фривиллии, был назначен к трем часам пополудни. Она жила недалеко от Кораблеатра, на красивейшей 1-й Южной улице. Миссис Спарклз познакомилась с двумя местными Господами, которые, как оказалось, тоже были приглашены на прием, так что из заведения выходили уже целой компанией. Они хотели что-то рассказать ей о хозяйке и дать несколько важных советов, однако Фелиция давно водила с той одностороннюю дружбу и могла сама надоумливать кого угодно. Она разъясняла им это всю дорогу, и никому, кроме Саймона, соскучиться не пришлось.

Миссис Пайтон была замужем за Господином первого ранга и поэтому жила в большом, очень похожем на местную Ратушу доме – украшенном великолепными барельефами, увенчанном голубым куполом, сияющем крытой колоннадой перед входом. Приглашенные поднимались по ступеням широкой наружной лестницы, задерживались возле скульптур на парапете, восхищались фасадом, орнаментами исключительной сложности, сюжетами барельефов – хотя и привычными, но неизменно возбуждающими в людях все лучшие чувства, как это было предписано Создателями.

Дом состоял из трех этажей, устроенных так богато, что глаза разбегались по всей незнакомой роскоши: даже самые обыкновенные предметы обихода здесь внушали к себе почтение, а уж сколько было редких вещей! В одной комнате, например, стояли книжные шкафы, не похожие на шкафы вовсе, выполненные в виде каменных глыб с вырубленными нишами и древесных стволов, выступающих из стен полуколоннами. Там покоились массивные сказочные фолианты с тиснеными переплетами и совсем крошечные книжки, больше напоминающие праздничные сувениры. В полу струились горные ручейки, накрытые толстым стеклом, а стены были увешаны искусственными гирляндами. В другой комнате жили коллекционные куклы, для которых было построено несколько улиц с кукольными домами, заведениями и учреждениями, снабженными миниатюрными предметами мебели и всей жизненно важной утварью. Третья комната была заставлена раскрашенными гипсовыми фигурами островных животных всевозможных видов и размеров, и среди них, на подушках из махровой зеленой ткани, располагались блаженствующие фигуры самих хозяев.

Немалая часть верхнего этажа была отведена под пространную залу для приемов, где торжествовал свет из высокой балконной аркады и громко звучали голоса. Главной достопримечательностью здесь был огромный гранитный водопад, занимающий целую стену. Его облюбовали прелестные нимфы; они сидели на его гладких ступенях, подставляя распущенные волосы потокам воды, забывались в объятиях друг друга, играли в бассейне.

В зале уже толпились люди, и толпиться им тут очень нравилось – такой вывод сделал Саймон. Гости, одетые в красные и голубые костюмы и платья, явились в таком количестве, что за ними не было видно стола – длинного, прекрасного стола, уставленного вкусными блюдами, питьем, драгоценными статуэтками и искусственными цветами в хрустальных и деревянных вазах. Гости вращали глазами, непрестанно что-то оценивая вокруг себя, кивали, посмеивались и жестикулировали. Они с удовольствием рассматривали темно-рыжую голову Саймона – хотя в зале было много других детей. Мальчику захотелось спрятаться за чью-нибудь спину, но миссис Спарклз желала немедленно увидеть хозяйку и не могла оставить его на месте.

Пробираясь к столу, она следила одновременно и за гостями миссис Пайтон, и за сыном, который молча брел позади нее, не откликаясь на случайные возгласы приветствий.

– Здоровайся, а не то они решат, что у нас с тобой праздные намерения, – сурово прошептала мама, и Саймон стал нехотя приветствовать каждого, кто удостаивал его взглядом. «Здравствуйте, юный мистер! Как ваше благополучие?» – отвечали ему широкие улыбки.

Среди прочих улыбчивых людей выделялась одна почтенная