Кто в тереме живёт - Тамара Петровна Москалёва

– Тётя Катя!.. Тётя Ка-а-тя!.. Подождите!

Старая женщина остановилась… Подняла голову. У Нади перехватило дыхание: на неё смотрело рябое лицо, опутанное морщинами. Из маленьких обезьяньих глаз по дряблым щекам текли слёзы… На подбородке висела знакомая бородавка.

– Тётя Катя-я, дорога-ая моя… – Надя всхлипнула, обняла женщину, прижала к себе, – тётя Катя…

За стойкой с удивлением наблюдали.

– Тётя Катя, вы узнали меня?

– Нет… не знаю…

Понятно, столько лет прошло. Нелегко узнать.

– Надя, Надя я! Бабусю мою помните: тётю Лиду, внучат её? Мы с вами через стенку жили. Вспомнили? Вы нам ещё сказки рассказывали… про Троллиху…

– А-а-а… ну как же?.. Их помню, а вот Вас… Надя, говорите? – старушка потёрла лоб, напрягая память, – Надю… Надюшку… помню, как же… всех троих помню… а вот Вас… Так Вы – Надя, значит… – она медленно произносила слова, всматриваясь в Надино лицо.

– Тёть Кать, пойдёмте за столик, покушаем вместе, поговорим. – Надя взяла старушку под руку и усадила за стол. – Что вам заказать? Чего хотите?

За едой разговорились.

– Схоронила… Сёму. Хворал долго. Последне-то время ён со мной жил.

Тётя Катя рассказала, что до пенсии и долго ещё после, «до самого прошлого году», работала в этой столовой. А потом столовую купила буфетчица Клава… Держать тётю Катю не стала. Дескать, молодых наберёт. Кафе-то молодёжное. Рассказала, что райисполком дал им с младшим сыном квартиру, старший давно живёт где-то на Севере. И Витюшка с женой тоже на заработки куда-то подались. Её вот, старую, домовничать оставили… Уж скоро год, как уехали… Нет, и не вспоминает никто, как, вроде, и нет у них матери…

– Оно-то бы всё – ничё, да вот пензию власти дёржут. Уж сколь время не отдают. Вот и приходится ходить унижаться. Ити́ть куды – ро́бить, уже силы не те… Да и куды пойти́ть? Молодым кончи работы нету… Обидно… Всю жизь манту́лила, а вот на старости лет побираться приходится… – тяжко вздохнула.

– Ну а Вы как? – тётя Катя вежливо обращалась на «Вы»

Надя вкратце рассказала о своей жизни. Они отужинали.

– Спасибо тебе, Надюшка. Так хорошо наелась… – Лицо у тёти Кати посветлело, морщинки разгладились. – В гости не зайдёшь ли? А то, пойдём-айда, здесь недалёко!..

– Не могу, тёть Кать, извините… Бежать надо! Скажите быстренько свой адрес!

Надя записала. В этом же кафе купила две буханки хлеба. Отдала старушке. Вытряхнула из сумочки всю наличность, оставила себе на такси.

– Тётя Катя, возьмите… от чистого сердца… Думаю, на месяц-два этих денег хватит на питание. Вы же одна пока. А там, бог даст, и пенсия подоспеет. Положите в укромное место.

– Надюшка, родная… спасибо… – старушка прослезилась, покачала головой, тихо причитая: – Вот ведь какой подарочек-от мне Господь послал… Надёжа ты моя… – она перекрестила Надю на прощание: – Да храни тя Бог, – обняла, поцеловала и, бормоча и удивляясь, тихонько пошла, бережно прижимая сумку с хлебом…

P.S.: Памятная встреча произошла в 90-е годы. И после заезжала Надежда к тёте Кате и не раз. Забегала она и в заветный терем – дом-своего далёкого детства. Но это, как говорят, уже другая история.

•

Память, память… Вспоминается и Сашка – шалупонь деревенская, позже ставшая Александрой Ниловной…

Шалупонь деревенская

Она приехала в город. В длинном белом платье, в синих танкетках с жёлтыми носочками. Косички – корзиночкой. Кудряшки на лбу. Румяное приветливое лицо с ямочками. Через плечо – холщовая сумка.

– Племянница. Сашкой звать… В институт решила, на инженера… – объяснила соседкам баба Хроня. – Цельный день сидит-зубрит, прям не встанет…

Сашка здоровалась во дворе со всеми, хотя не знала никого. И её никто не знал. Одни отвечали на приветствие, другие проходили мимо: «чудо-юдо…»

– Хм… Деревенщина неотёсанная… – поджимала губы тётка Дуся, – тут городские, вон с каким образованьем поступить не могут, а она: «здра-ассьте вам, приехала»! Ага. Так тебя здесь и ждали… в институтах-то…

•

Вечерело. Красное солнце разметалось по небу. За воротами весело перезванивались трамваи, рявкали машины. Соседки, переделав домашние дела и, как всегда, уселись на табуретки-лавочки во дворе и, щёлкая семечки, завели один и тот же разговор.

– Здравствуйте, тётеньки, – прошла к воротам Сашка.

– Н-ну шалупо-онь!.. – скривилась тётка Дуся, – здоровенная деваха, а нарядится как дурочка и хо-одит… – глянув на Сашку, хмыкнула: – И какой парень на неё позарится? – тётка Дуся высморкалась. – Дурья башка… до сих пор не поймёт никак, что в го-ороде живёт. – Она спрятала платок в карман. Нагребла горсть семечек. – Вот, помню, мы с Тишей… из деревни приехали… дак, чтоб от городских-то не отстать, он сразу же купил мне кустюм вичнёвого света. Как наде-ела я… о-ой! Тиша так и ахнул: «Ягодка, – грит, – ты моя узюминка…»

– Да тыщу раз уж слыхали про тебя да костюм твой, – перебила Сашкина тётка и, поубавив тон, спросила: – Дуська, а чёй-то ты без конца Сашку-то мою полощешь, не пойму? Девка, как девка – очень даже славная, угодливая. – Баба Хроня помолчала, расправила на коленях фартук, усмехнулась: – А чем же это у твово Митьки-то Нелька лучше? Хм, краля, каких свет не видывал! Пройдёт, башку задерёт – никада не поздоровится. – Процедила, глядя на товарок: – Она уже щас-то им вертит, а чё будет, када женятся?.. Хм… сиди уж… «узюминка»!

Бабки засмеялись-закудахтали.

– Не-елька?! – вскинулась тётка Дуся, кулаком вытирая острый нос и смахивая налипшую бородой семечную шелуху. – Ну не скажи-и… Да Нелька, еслиф хочешь знать… – тётка Дуся неожиданно замолчала, поднесла к глазам ладошку с семечками, сосредоточенно выбрала покрупнее, закинула в рот, – не-е… даже сравнивать неча, – проговорила она, усаживаясь поудобнее.

Из подъезда вынырнул Митька-красавец, поздоровался с соседками, на минуту задержался, кивнул на закат:

– Полыхает как… похоже, к ветру. Мам, я побежал – опаздываю!

– О, сынок! – оживилась тётка Дуся, – лёгкий на помине! К Нельке что ль?..

– Да-а, – бросил Митька и скрылся за воротами.

Тётка Дуся улыбнулась, глядя вслед сыну, размечталась:

– Закончат учёбу, с Нелькой поженятся, внуков мне…

– Тётя Ду-уся-я-а… – вдруг из ворот, заполошно заорала Сашка. – Идите скорее сюда! Скорее!!

– И чё тя раздирает?.. – тётка Дуся обернулась. – Правда, что «шалупонь»…

– Да скорее же!!

Сбивая табуретки: «Видать, стряслось чего!..», соседки кинулись за ворота…

И невдомёк им пока, что это… Сашка, то есть, Александра Кировна – главный инженер их большого завода-кормильца, сейчас орёт и зовёт тётку Дусю. Это она сейчас голосит и мечется на трамвайной остановке, обливаясь горючими слезами.

И тётка Дуся, летящая, сломя голову, ещё не знает, что её кличет из