#Мы никогда не знаем… - Ирина Борисовна Оганова

замужем, и считался с этим. Я даже мирился с тем, что она часто предпочитала компанию своих подруг, тусовки, ночные клубы, нежели тихо побыть со мной или сходить куда-нибудь вдвоём. Чем дальше заходили наши отношения, тем больше я начинал страдать, когда её не было рядом. Это были и ревность, и одиночество. Она уверяла, что любит меня, и я верил ей. Действительно, это были очень яркие отношения, но в то же время я не понимал, как можно сильно любить и не желать быть вместе. Где-то года через два я устал быть один, Новый год встречать с родителями, вечно ждать, пока она найдёт для меня время… Я начал поднывать, качать права, даже ушёл, сказав, что больше так не могу. Выдержал ровно неделю, вернулся, просил простить, говорил, что понимаю, как всё непросто, и менять такую роскошную жизнь на жизнь со мной, начинающим юристом, не сильно привлекательно. Она уверяла меня, что у них с мужем нет ничего общего, они давно не спят и живут из-за ребёнка, или что ребёнок может остаться с ним в случае развода. Я, честно говоря, так и не понял. Терпел до последнего. Развязка наступила, когда я предложил ей поехать в Прагу. У меня там живёт хороший друг детства, и я знал, что мы прекрасно проведём время. Она не поехала со мной, поехала с подругой в Италию. Я даже не знаю, изменяла ли она мне? Трудно сказать. Но, когда мы были вместе, нам реально было хорошо. В общем, я не смог больше терпеть, устал от постоянных заверений, что она расстанется с мужем и мы будем вместе. Она даже говорила, что мечтает родить мне ребёнка и так обязательно будет. Мы строили безумные планы, но всё оставалось только на словах и не двигалось с мёртвой точки. Я понимал, что эта связь меня уничтожает, и наконец-то решился. Она долго не могла поверить, что я смогу бросить её, долго плакала, умоляла, пыталась вернуть. Я был непреклонен. Захотелось всё изменить в своей жизни. Ушёл с прежней работы и пришёл к вам. Ты мне понравилась сразу. Ну просто как мужчине женщина, не более. Потом я понял, что нравлюсь тебе, чувствовал, хоть ты и пыталась это скрыть, у тебя плохо получалось. Дальше ты всё знаешь. Мне было сложно. Ты была первая женщина, с которой я оказался наедине. Я очень хотел тебя, но мне было не переступить через себя, перед глазами стояла она, и я ничего не мог с собой поделать. Я чувствовал себя очень неловко и, честно говоря, был даже рад, что ты тогда уехала. Потом, всё переосмыслив, мне хватило одной ночи, я понял, что поступлю неправильно, если потеряю тебя и вновь не найду себя… Мы начали встречаться с тобой. Знаешь, я опять начал жить и почувствовал себя прежним. Ты замечательная, и я был очень рад тебя встретить. Я сказал, что приезжают друзья. Это была неправда, я обманул тебя. Я был с ней. Она позвонила и сказала, что ей нужна помощь, просто помощь. Она плакала по телефону, и я не мог ей отказать. Мы встретились, оказалось, это лишь предлог. Она продолжала плакать и говорить, что не сможет жить без меня, я её любовь, и мы должны попробовать ещё раз. Я не смог преодолеть влечение к ней, так как по-прежнему любил, я не мог это ни понять, ни объяснить… Ты несравнимо лучше, ты удивительная, и это огромная глупость, что я так поступаю, но я до сих пор люблю её. Не знаю, сколько пройдёт времени, пока я наконец-то научусь её не любить. Все эти выходные я провёл с ней, и она пообещала, что уйдёт от мужа, что приняла окончательное решение жить вместе со мной. Я сказал: если это действительно так, не уходи уже сегодня. Она стала искать тысячу причин, отговорок, и я понял, что она опять врёт. Понимаешь, я не смогу быть с ней и с тобой… Мне надо определиться. Хотя кому это нужно! Ты не заслуживаешь того, чтобы участвовать во всех этих играх. Я хочу просто извиниться перед тобой. И поверь, мне очень тяжело.

Соня давилась виски, складывалось впечатление, что у неё начисто пропал глотательный рефлекс – вероятно, от сильного усилия не разрыдаться от обиды. Хотелось кинуть в лицо очень обидное: что он дурак и его просто используют, что такие никогда не уходят от богатых мужей, и ещё не факт, что у них с мужем плохие отношения. Просто девочку всё устраивает, и она не понимает, чего не хватает мальчику и к чему такая трагедия. Может, ей и хорошо с ним, и по-своему любит, но деньги мужа – явно больше.

Самое интересное, что Соня не винила Вадима и даже понимала, вспомнив Виктора, правда, тут же начинала оправдывать себя: нет, там было всё по-другому, она никогда не использовала его, была нерешительной, боялась, вмешивались обстоятельства – всё что угодно, только не это.

– Она делала тебе дорогие подарки, и ты принимал их, – Соня злорадно улыбалась, пытаясь от бессилия его унизить.

Вадим смутился, но держал себя в руках, не оправдывался, просто говорил, как есть.

– Да. Это было в первый, второй год нашего знакомства. Я был против. Она не могла дарить просто приятные мелочи, как я. На другое тогда у меня не было денег. А может, создавала мне статусный вид… Смешно, конечно. В любом случае, я почти не пользовался этими вещами. Часы носил, только когда встречался с ней. Потом вообще запретил это делать, хотя уверен: делала она это от чистого сердца и получала удовольствие, считая, что меня это как-то радует.

«Откупалась от тебя, дурак!» – подумала Соня.

В ней росла неуёмная злость к незнакомой девице, которая появилась не пойми откуда и разрушила все её иллюзии. Невыносимо сидеть на одном месте, ей хотелось ходить взад-вперёд, бежать, прыгать, орать – всё что угодно, только не это глупое оцепенение.

Ещё тяжелее было видеть его грустные глаза цвета питерского неба перед грозой. Как же он ей нравился! Недаром говорят, что лучше старой любви может быть только новая, потому что старая, хоть и остаётся в памяти, но тускнеет и теряется под натиском новой. Виктор всегда был далеко, невероятно далеко, Вадим здесь, в одном городе. Он будет жить, дышать, ходить где-то рядом по улицам, трогать и целовать другую. И эти питерские крыши, будь они неладны! Она встала, улыбнулась, пожелала Вадиму счастья и