Кризис чужого возраста - Маша Трауб

Обет молчания

У бабушки Луизы, той самой, которая приняла обет молчания, была ближайшая подруга, Тина. На самом деле Валентина, русская женщина, но в селе ее все звали Тина. Когда бабушка Луиза приняла свой обет, Тина начала говорить за двоих. И за себя, и за подругу. Уже все с ума сходили от ее разговоров. Она не замолкала ни на минуту. Сейчас бы сказали, что Тина тоже болела: недержание речи – признак многих неврологических заболеваний. Но кто тогда об этом знал и думал? Тина говорила за себя, за Луизу, выстраивала диалоги. Поначалу это казалось милым и весьма полезным свойством – Тина чувствовала свою подругу и говорила, что нужно сделать, – открыть окно, задвинуть занавески, перестелить белье, поправить матрац. Но вскоре стало надоедать – Тина без конца что-то говорила, как радио, которое невозможно выключить. Даже бабушка Луиза уставала от своей подруги. Тогда Тина стала разговаривать сама с собой. Шла, например, в магазин и говорила: «Вот сейчас куплю муку, надо бы пирог испечь, Луизе отнести, но не хочется возиться. Надо еще соли купить. Опять серая наверняка будет. И где они ее такую берут? Неужели белая закончилась? Носок не забыть заштопать, если очки найду. Куда я могла их положить?» И так бесконечным потоком.

– Тина, почему сама с собой разговариваешь? – спросила как-то соседка Лариса.

– С тобой, что ли, разговаривать? Что ты мне расскажешь? – отмахнулась Тина. – Мне с собой интереснее. Не все люди бывают приятными собеседниками. Вот была у меня Луиза, да и та замолчала. Тоже, наверное, решила, что ей надоели ваши сплетни да причитания на пустом месте. Что у тебя опять стряслось? Белье пересохло, как в прошлый раз?

– Нет, промокло. Дождь пошел, а я снять не успела, на кухне возилась, – буркнула Лариса.

– Вот, вот. Или пересохло, или промокло. Скучно, честное слово, – пожала плечами Тина.

– А то для тебя не проблема, когда белье пересохнет? Два часа потом его гладить!

– Я давно постельное не глажу. Зачем? Все равно помнется, – заявила Тина и пошла дальше, оставив соседку с раскрытым ртом. Это ж как так? Не гладить постельное? Немыслимо!

Тина знала, как ввести соседку в ступор и прервать беседу.

Именно Лариса выудила из монолога Тины вроде как предсказания. Да еще и не обтекаемые, а очень конкретные. Поначалу, конечно, никто не верил.

– Я в магазин пошла, а Тина впереди. Опять сама с собой разговаривает, – рассказывала Лариса. – Вот, видит, что Руслан на дерево залез, и говорит: «Сейчас свалится и ногу сломает». И что случилось? Руслан упал и ногу сломал!

Соседки недоверчиво пожимали плечами. Мол, то еще предсказание. Понятно, что Руслан с дерева свалился, он все время падает, на ровном месте. Как в детстве начал – то с кровати падал, то со стула, так потом и продолжил – откуда только не падал. Из школьного окна падал, благо, что с первого этажа. Даже с парты умудрился грохнуться. Зачем только залез, балбес? Ножка обломилась, вот и рухнул. Руку тогда сломал. На собственный забор залез и то – неудачно. Опять же непонятно, зачем решил через забор в собственный двор лезть, ладно бы через соседский. Отделался синяками. А с деревьев сколько раз падал, так все со счету сбились. Никак не мог рассчитать собственный вес и толщину ветки. Ну почему на толстую не залез, зачем на самую тоненькую? Так что вообще никакое это не предсказание.

Но Лариса твердила свое – Тина не просто так говорит, будущее видит. Причем ближайшее. Вот опять они шли, теперь уже из магазина, Тина впереди, Лариса следом семенила, чтобы послушать, что бурчит под нос соседка. И что случилось дальше?

– Своими ушами слышала, как Тина говорит: «Сейчас Давид в дерево врежется», – рассказывала Лариса.

Конечно, буквально через минуту Давид врезался в дерево!

Но опять соседки пожимали плечами. Давид никогда не смотрит на колеса своей машины. Резина уже старая, заплатка на заплатке. То одно спустится, то другое. В тот день Давид как раз ехал резину менять, так что ничего удивительного, что не доехал. До этого в забор врезался – тормоза отказали. Машина, на которой Давид ездил, еще его дедушке принадлежала. Так чему удивляться?

Лариса была настроена решительно, собираясь доказать, что Тина не сумасшедшая старуха, а истинная предсказательница. И доказать собственным примером.

– Вот я собралась белье повесить. Спрашиваю у Тины – вешать или не стоит? Она пожала плечами и кивнула. Значит: «вешай». Так вот белье и правда высохло, хотя дождь собирался, тучи висели! – рассказывала восторженно соседкам Лариса. – А еще я у нее спрашиваю: «Звать ли невестку в гости? Давно не виделись». А она головой мотает, что означает: «Зачем? Опять поругаться хочешь?» Я ей не поверила и пригласила сына с невесткой в гости. И, конечно же, мы поругались! Как мой сын мог жениться на этой наглой девице, которая ни во что меня не ставит, никакого уважения не проявляет? Я ей так и объявила – научись сначала себя вести, потом свои правила диктуй.

Соседки улыбались. Лариса так и не приняла невестку. Все время на нее жаловалась – не так смотрит, не так себя ведет. Что ни встреча – скандал и ссора. Сын встает на сторону жены, а не мамы, что вообще ни в какие ворота. Лариса страдала и всем жаловалась. Так что предсказание опять так себе получилось.

Сплетни же, как известно, живут своей жизнью и распространяются помимо тех, кто их запустил. Как-то раз Жанна, другая соседка, тоже столкнулась с Тиной по дороге из магазина. Жанна шла впереди, радуясь, что удалось купить муку. Радовалась до тех пор, пока не услышала, как за спиной бурчит Тина: «Опять в муке жучки будут. Не могут нормальную привезти». Конечно, первым делом Жанна открыла мешок с мукой и увидела, что та просто кишит жучками. Пришлось выбросить. В магазин не вернешь и другую не попросишь – вся одинаковая.

После этого рассказа Лариса заявила, что никакого предсказания не было – и она тогда купила муку с жучками. В первый раз, что ли? Ларисе было обидно, что Жанна хочет объявить себя проводником предсказаний Тины, которые первой заметила именно она.

Но и Жанна не отступала. Утверждала: Тина предсказала, что варенье сварить не удастся, сахара не будет. Только зря в очереди простояли – сахар