Прощание с пройденным - Владимир Николаевич Крупин

У издателей считалось нормой советовать автору сказать то, что он сказал, как-то иначе, спрятать мысль, чтобы пройти цензуру. И прятали так, что и концов не находили. Дипломаты вообще дошли, оказывается, язык им даётся для того, чтобы скрывать свои мысли. Я наивно полагал, что он для их выражения.

САМОЕ ЗМЕИНОЕ место между обрывом и рекой. Ходить побаивался, хотя ходил босиком. Надо было палочкой постукивать. А торопился. И вот она – змея! Да большая, да в восьмёрку свитая. Да рядом. Из меня вырвался крик. И потом я долго анализировал его. Это был не мой голос. Это был вообще не человеческий голос. Но и не звериный. Что-то страшно первобытное было в нём. Конечно, в нём был и испуг, но была и угроза. Змея стремительно развилась и исчезла.

ЖАРКО. ПАЛОМНИЦА: «Кусаю на ходу огурец свежий, кусаю: солёный. Вроде с парника. Что такое? А, думаю, в газете писали: идут солёные дожди. – Да это у тебя пот со лба льётся. – Да, пожалуй что».

ЕДУ К ЮГУ. Снега, снега. Истончаются. Лес уже без снега, потемнел. За Рязанью проталины, Мысль: утром проснусь, а за окном земля. И тоже русская. Однажды, смешно даже, вернулся из Костромы и сразу уехал в Калугу. Выхожу перед аудиторией: «И вот здесь, на этой святой костромской земле…» Из-за кулис поправляют: «Здесь Калуга, Калуга!» Спасла народная песня: «А ну-ка, дай жизни, Калуга, ходи веселей, Кострома!» А по большому счёту, что там Россия, что здесь, что там она свята, что везде.

СТРАШНЫЙ СУД неотвратим, но отодвинуть его можно. Молись. Уж куда проще: молись. И помни сказанное до тебя и без тебя: – В Боге постижимо только то, что Он непостижим. И не постигай, а люби и бойся. Дух не рабства, сыновности.

«ПЕРЕД ПАМЯТЬЮ время безсильно, если память любовью живёт. И любить нам друг друга не поздно, и для нас, это чувствуешь ты, расцветают, как в юности, звёзды и земные сияют цветы».

ИСТОРИЯ ЛЮБВИ. – Уже у меня был пятый курс и диплом через месяц. А я крутил с дочкой проректора. Она такая откровенная: «Мама говорит, что нам надо жениться». Я испугался: «Что, ребёнок?» – «Нет, но говорит: не тяните». Я понял: бежать! Собрал в общаге сумку, на самолёт! Друг заложил. Я уже вошёл в салон, сижу внутри, тут чёрная машина. Пилот по радио: пассажир такой-то, на выход с вещами.

Вышел – они. Мама, шофёр, она. Я растерянный совершенно. Да и стыдно. Она вдруг: «Мама, пусть он улетает». Тёща: «Ну, как хочешь». И ко мне спиной. Я по тому же трапу обратно.

И двадцать пять лет прошло. И я её вспоминал. И знал, что она уже доктор наук, завкафедрой. И я не мойщик посуды. В её городе проводил совещание. Узнал телефон, дозвонился, договорился о встрече. Вместе пообедать. И она… не пришла! Послала со студенткой записку: так и так, очень занята. И я её понимаю. Не хотела, чтоб видел. Они же быстрее нас стареют. Эх! и что, что стареют. Это же я, может, судьбу свою пропустил. От трусости. Не я же сказал, что женитьба решает участь мужчины.

ВЫСТАВКА ЛОШАДЕЙ. Одна другой краше. Клички: Оракул, Лоренцо, Галатея, Гувернантка, Камилла, Колумбус, Эфир, Фокус, Нобель, Нерадивый, Мале-Адель, Аргус, Феномен, Вандер, Армяк… Представил рядом заморённую, измученную клячу лесхоза Партизанку. Помню, как жалел её. Конюх лесхоза доверял мне её купать. Сидеть на ней было просто невозможно: острые позвонки хребта были на взгляд как зубья пилы. Вёл за повод. Такая была измученная, что еле-еле пережёвывала траву, которую ей рвал на обочине дороги.

ВЫСТУПАЮЩИЙ ЗАЛИВАЕТСЯ соловьём в рапортах о достижениях вверенного ему подразделения. Начальник: «А вы подальше, подальше от парада. Сойдите с брусчатки на просёлок».

Он же, осматривая запущенное подсобное хозяйство, недовольный: «Да вас хрен заставь разводить, у вас и хрен не вырастет».

СПОРЯТ В КУРИЛКЕ: – Интересно! Собирают с нас деньги, делают на них стол якобы от себя, нас угощают – и мы благодарить должны. Так только в Америке поступают. – Нет, в Америке порядка больше. – А радости никакой. Там по улице с гармошкой не ходят. – Там на работе не пьют. – У нас Сашка их стал догонять, на работе перестал пить. – И что? – Говорит: ну, ребята, это полный абзац.

КОММЕНТАТОР «ОЗЕРОВ»: Преимущество нашей команды очевидно. Нарядная форма наших игроков мелькает всюду, иногда даже у ворот противника. Быстрые перемещения, точная пасовка, виртуозные обводы – перед нами слаженный коллектив со своим звучанием… И, и только совершенная случайность, что мы вновь проиграли.

АКАДЕМИК «КАПИЦА»: Очевидное – невероятное. Социальные тесты где-то параллельны экономическим. В городе Энске выплаченная месячная зарплата составила сто тысяч рублей. На сберегательные книжки поступило пятьдесят тысяч. В то же время выручка магазинов, ресторанов, кафе, сданная в сбербанки, составила триста тысяч рублей. Это очевидный факт. Но он невероятен. Научен ли он? Об этом в следующий раз.

– МАНЯ, НАЧАЛЬНИК у нас такой дурак! Маня! Слышь? Такой дурак! – Ну, ты сам становись начальником. Ещё дурней будешь. Сиди уж. Борща налить?

И КТО ЕЩЁ и где так скажет? – «Пьёт твой-то?» – «Так как не пить, пьёт. Но чтобы уж так-то, так-то не пьёт».

«И В ТРОИЦКОМ, вы мне поверьте, скажу я, как сказал поэт: «Не надо рассуждать о смерти: есть только жизнь, а смерти нет».

«Здесь в Троицком мы вновь закат встречаем, мы ветром родины наполним грудь свою. Мы здесь до боли в сердце понимаем: нет лучше счастья – жить в родном краю».

И ВРОДЕ УМНЫЕ, а порют глупости. Но глупости очень хитрые. Например, завели трещотки об очередной «великой лжи нашего времени». Затрещали тогда, когда вдоволь нажились на этой лжи, её исчерпали, она разоблачена, надо следующую.

Почему злоба на Россию? Она быстрее других распознаёт очередную ловушку. Конечно, с потерями, но выбирается из неё.

СОФИСТОВ АНТИЧНОСТИ сменяют схоласты Средневековья, их сменяют марксисты, тех – большевики, большевиков – коммунисты, коммунистов – «юристы» демократы. Где они все? И где будут демократы в обозримом будущем? Но ведь опять что-то где-то микитят на смену.

И что этим удручаться? Мы же в России живём. Евреи даже в Израиле упоительно поют: «Как упоительны в России вечера».

С её автором Виктором Пеленягре знаком. Весёлый, хитроватый. Выживает, желая всем добра. «После продажи оружия шоу-бизнес самый доходный вид деятельности. Я и пошёл в него». Руководили вместе с ним семинарами. Он поэзии, я прозы. Он требовал от семинаристов читать только о любви. Сидел на сцене в цветной