Бернаут - Виктория Юрьевна Побединская

– Она ужасно неуклюжая, неловкая, – рассмеялся Бланж. – Но ты знаешь, с тех пор, как она появилась, я ни разу не падал. Вот. Клянусь. Даже на тренировках. Даже отрабатывая новые элементы. Она как будто забирает все неудачи себе.

– Брось, Реми. Не верю, что ты сейчас серьезно.

– Твое право.

Лаклан уставился на него, приподняв одну бровь:

– Да ну….

Бланж просто молча смотрел на него в ответ.

– Ну нет же… – Лаки вскинул руки. – Никогда бы не подумал, что ты из тех, кто верит в подобную чушь.

– В какую? – Я вышла из своего укрытия, нацепив на лицо свою самую доброжелательную улыбку.

– Ни в какую, Жак, – тут же отозвался Бланж, тоже улыбаясь. Лаклан наблюдал молча. Выражение его лица изменилось с шокированного на заинтересованное. – Готова?

– К чему? – Бланж уставился на меня своим выворачивающим душу наизнанку взглядом.

– Держи, – протянул он мне бело-зеленую майку с надписью «Медиа». Я и не заметила, что все это время он держал ее в руках. – Теперь ты спокойно сможешь находиться почти везде.

Широко раскрыв глаза, я едва не подпрыгнула он радости, вцепившись в майку сразу двумя руками. Немногие знают, что в спортивной фотографии место, с которого ты снимаешь, имеет даже большее значение, чем твой навык и талант. И часто эти ВИП-места уже заняты профи такого уровня, что новичку просто невозможно к ним подобраться. Но только не если твой муж – Реми Беланже.

– Просто внимательно наблюдай, откуда снимают другие, и у тебя все получится. – Он указал на специальную ложу для СМИ, наклонился, будто на прощание хотел поцеловать, но вместо этого, ухмыльнувшись, шепнул на ухо: – Сделай их всех, детка.

И ушел. А мы с Лакланом так и остались стоять, оба совершенно ошарашенные.

– Что-то снова случилось? – спросила я у него.

Он лишь неопределенно покачал головой.

– Это важный этап соревнований, – пояснил неохотно. – От того, сколько очков он заработает сегодня, зависит итоговый результат. Сейчас они с Марсом идут вровень. А значит, ему обязательно нужно набрать больше.

– И он?..

– И он, как обычно, готов броситься в омут с головой.

– И ты хочешь отговорить его от этой затеи?

– Я ПЫТАЮСЬ отговорить его от этой затеи. Но сама знаешь, что значит заставить его отказаться от чего-то, если он уже все решил.

Лаклан посмотрел на меня тем самым особым взглядом, говорящим: «Не мне тебе рассказывать». Не мне было спорить. Особенно учитывая, что я находилась здесь лишь по одной причине: потому что в определенный момент Бланжу что-то от меня понадобилось.

– Ну, видишь, ты сам знаешь ответ. К тому же опасность для Бланжа – что мать родная. Думаю, он вполне уверен в том, что делает.

– Возможно, ты и права.

– Удачи тебе сегодня. – Я похлопала его по плечу, уже потом сообразив, что, наверное, это было лишним. – В твоем классе, – добавила, улыбнувшись, чтобы скрыть неловкость. И Лаклан не зарычал, как обычно.

– Спасибо, – ответил он. – Буду надеяться, что Бланж в очередной раз окажется прав, и ты заберешь часть и моего невезения.

– О чем ты? – Я притворно сощурилась, делая вид, что не понимаю, что он имел в виду.

– Не бери в голову, – и мы разошлись каждый в свою сторону.

А уже через пару часов вокруг начался хаос. Закончилась квалификация, двести пятидесятый класс завершил соревнования. Лаклан занял второе место. Только Реми не поздравил его. Для него быть вторым означало равное поражению, и Лаклан это знал. Зато Лил повисла у него на шее, от всей души расцеловав, и кажется это хоть немного, но подняло ему настроение.

Настало время подготовки к главному заезду. И если бы не майка с надписью «Медиа», позволившая мне остаться вне трибун, меня бы точно снесла толпа. Тысячи глаз были устремлены в центр арены, как будто там сияли настоящие звезды. Возможно, так оно и было. Потому что этим парням, кажется, не были знакомы законы физики и гравитации. А может, они были теми единственными, кто способен их изменить.

Лил стояла рядом. В соревнованиях она не участвовала, но крутилась здесь же. Марс на другом конце поля давал интервью. Бланж общался с кем-то из своих спонсоров. Ему привезли для рекламы новый персонализированный байк. Судя по всему, он не ожидал. Потому что с таким лицом даже бездомные дети конфеты не разворачивают, а застрявший в пустыне не тянет руки к фляге воды. Это была любовь. В таком искреннем и чистом виде, что даже завораживало.

– Самое забавное, что на нас они никогда не будут смотреть такими глазами, – с грустной улыбкой произнесла Лил, взглянув на меня как на единственного человека, который мог ее понять. – Самое ужасное, что мы готовы с этим смириться.

Я не знала, что еще здесь добавить, ведь любить – значит принимать полностью. Глядя на кричащие трибуны, я понимала, что большинство из находящихся здесь никогда не встанет по другую сторону. Для них это прекрасное шоу. Но не для Бланжа и не для Марса. Для них это – сама жизнь. А смогла бы принять это я? У меня не было ответа.

– Можно тебя попросить передать это Марсу? – Лил протянула мне что-то.

Ее слова потонули в гуле. Я посмотрела на медальон на кожаном шнурке в своей ладони.

– Почему бы тебе самой не сделать это?

– Он не хочет со мной разговаривать, – ответила она.

Бросив взгляд на часы на руке, я прикинула, что до начала у меня не так много времени. Но благодаря Дэмьену, которого Бланж заставил таскаться со мной все утро («Если оставить ее одну, она как пить дать где-нибудь заблудится, упадет в яму, или ее нечаянно закроют в какой-нибудь подсобке» – примерно так он сказал), я знала стадион как свои пять пальцев, так что понимала, куда идти.

Комната Марса находилась под восточной трибуной. Справа от нас. Я вошла внутрь. Его мотоцикл стоял в центре, вокруг никого не было.

– Марсель, – позвала я, оглядываясь. Но никто не ответил. – Марс, ты тут?

И вдруг я заметила что-то на полу. Из-под ящика для инструментов, в который упиралось переднее колесо, выглядывала пачка сигарет. Я подняла ее. Вишневые.

– Жаклин?

Я аж подпрыгнула, схватившись за сердце:

– Ты меня напугал!

– Что ты здесь делаешь? – Марс скептически окинул меня взглядом.

– Просто зашла передать тебе немного удачи. Не своей, – пояснила я. – Но, думаю, ты догадываешься. – Я протянула кулон на шнурке. – Держи.

Марс закатил глаза и покачал головой, взял из моих рук талисман и бросил его на