Несбывшаяся жизнь. Книга 2 - Мария Метлицкая

– Подумай, – усмехнулся он, – времени полно! У тебя когда пенсион, через два года?

Лиза кивнула, но сразу замотала головой.

– Да нет, ни о каком переезде не может быть речи! Внук, Сан Саныч! Школа, дальнейшая учеба, не о чем и говорить!

Сан Саныч улыбнулся.

– Никто не знает, как все сложится. Я ж не прошу от тебя гарантийное письмо. Жизнь покажет, Елизавета. Ты мне поверь. А сейчас забирай своего Георгия и дуйте домой! А в субботу приезжайте к нам на обед. Наташа будет счастлива. С общением у нее здесь не очень, а тебе будет рада.

Лиза поднялась со стула и протянула Будкеви– чу руку.

– Спасибо, коллега. Вы…

Она расплакалась, махнула рукой и вышла из кабинета.

14

Лето подходило к концу. Были собраны последние яблоки, сварено яблочно-сливовое повидло, Антошка собирался в Москву. Школа, друзья – в общем, жизнь.

А вот Гера в Москву не торопился. Лиза видела, что ему туда неохота.

– Совсем не соскучился? – удивлялась она. – Прямо ни капельки?

Муж тяжело вздыхал и виновато разводил руками.

Лиза раздражалась и нервничала.

Здесь, конечно, хорошо: воздух, природа, пошли грибы, а Гера заядлый грибник, будет при деле. Но как оставить его одного? Нет, голодным не будет, и волноваться нечего. Курить, слава богу, бросил – ее не слушал, а к Будкевичу прислушался: авторитет.

В Москве будет маяться, психовать, мерить шагами квартиру, сидеть у телевизора, валяться на диване. И злиться на Лизу. Правда, за что – непонятно…

Но вдруг снова сердце? Теперь, конечно, спокойнее, рядом Сан Саныч, и все же тревожно. Нет – невозможно, она совсем чокнется.

А после прений и разговоров, споров и обоюдно приведенных аргументов Лиза решила так: поедут вместе, в Москве Георгия обследуют, а там видно будет. Надеялась, что передумает. Холода не за горами, а без конца топить печь – то еще удовольствие!

С тем и уехали.

Обследование прошло нормально: за пять дней, что называется, всего «прокрутили». И муж стал собираться в поселок.

Звонил Будкевичу и возбужденно кричал:

– Сан Саныч, скоро буду! Ты как? Не стесняйся, говори, что привезти! Все говори, потом разберемся!

Лиза ничего не комментировала, смотрела на его сборы и тихо вздыхала. Уедет, теперь ей нечем крыть, и он точно уедет! И она снова останется одна. У Тошки – своя молодая жизнь: школа, спорт, друзья, вечеринки… А у нее – снова одиночество. Какие же мужики эгоисты! И Будкевич хорош. Эх, Сан Саныч! Поддерживает он новоявленного дружка, еще как поддерживает!

Позвонить ему? Нет, эти методы не для нее, в конце концов, все взрослые люди. Но обида на мужа росла и расцветала.

Наконец решили поговорить. Гера обещал, что будет приезжать. На выходные, между прочим, приезжать может и она. Скоро зима, а там – лыжи.

– Мы что, зря купили лыжи? – возмущался Гера.

Действительно, три пары отличных лыж стояли на даче. Для Лизы – так себе аргумент… Да нет, безусловно, там хорошо и зимой, кто же спорит! Но…

– М-да, лыжи… – протянула Лиза. – Ладно, давай попробуем. Только учти: я буду ездить, если будет ездить Тошка. А вот здесь разберешься ты!

Георгий кивнул и, кажется, облегченно выдохнул: согласилась. Согласилась его строптивая женушка!

И жизнь потекла, покатилась дальше.

Тошка ходил в школу, Лиза на работу. В выходные ездили на дачу. А там – шашлыки, лес, грибы, лыжи, походы к Будкевичам.

А весной Тошка, катаясь на скейте, сломал лодыжку. Позвонил из приемного, куда его отвезла скорая.

Лиза схватила такси – и полетела в больницу. Радостный дуралей, покачивая загипсованной ногой, поприветствовал взмокшую, перепуганную бабушку.

Лиза увидела его довольную и смущенную физиономию и, махнув рукой, пошла искать хирурга.

– А ты у меня! – пригрозила она внуку. – С тобой еще разберемся!

Внук, кажется, не испугался.

В приемном, как и всегда, было черно от народа. Стонали и причитали больные, возмущались и скандалили родственники, отбивались замученные медики. Приемный покой – тот еще ад…

Хирурга пришлось подождать, и Лиза, вздохнув, присела в коридоре.

Минут через пятнадцать неподалеку раздался душераздирающий вопль и страшный, лагерный, мат. Голос был хриплым, севшим, но явно женским. Лиза оглянулась и увидела неопрятную растрепанную старуху, сидящую в кресле-каталке.

Сжав тощий сухой кулак, старуха кому-то грозила.

На нее не обращали внимания. Судя по виду – бомжиха, пьянь, да и запашок от нее… На таких пациентов не очень-то обращают внимание: орут и орут, устанут и перестанут. Есть силы орать – значит, не так сильно болит. Бомжи любят обращаться в больницу, в больничку, как они говорят. Тепло, сыто, белье, кровать. Санитарка отмоет, дадут чистую пижаму, да и подлечиться слегка не повредит.

Этот, так называемый контингент, был самым неприятным и скандальным.

Лиза глянула на часы.

«Где этот хирург, господи, сколько его ждать? Поговорим, и закажу такси, отвезу этого героя домой и вернусь в поликлинику».

Мимо нее провезли скандальную тощую старуху. Бомжиха продолжала возмущаться. Инстинктивно поморщивших от жуткого запаха грузных тряпок и перегара, Лиза мельком глянула на нее и застыла: на щеке у старухи был шрам. Короткий, но глубокий и широкий. Стелла?.. Или обозналась? Подумаешь, шрам, мало ли старух со шрамами! Но тот – на красивом лице матери Дымчика – был необычным, запоминающимся и… точно таким же, как у скандальной старухи.

«Догнать, узнать фамилию? Вообще что-то узнать… И – что? Что дальше?»

В эту минуту Лизу окликнул дежурный хирург.

Про Стеллу она вспомнила к ночи. Вспомнила – и назавтра забыла: у всех своя жизнь и свои проблемы. Но неужели это она, прекрасная гордая Стелла? Или Лиза все-таки ошиблась?

Очень было обидно.

Мужской эгоизм – этот Геркин поступок, вот что это такое. Захотел – заселился на даче, и все ему по барабану: и Лиза, и Тошка. Временами Лиза злилась ужасно. Но в душе понимала – Гере там лучше. В Москве ему тесно, душно… Бесполезно.

– А как там пионы? – беспокоился Гера.

– Чертовы пионы! – вопила Лиза. – Они тебе дороже жены! Пионы, огород, грибы, забор, печка… Что еще? А, Сан Саныч! Вы же теперь не разлей вода! У вас же рыбалка – караси, плотва, уклейки! Господи, что за названия!

– Хозяйство, – оправдывался Гера. – Лиза, дом – живой организм!

– А я? – возмущалась Лиза. – Я какой организм? Неживой?

Ругались.

– Ну и вали на свою дачу, раз она тебе дороже меня!

– Нет, – пугался он. – Лучше ты увольняйся – и живи там со мной! Там красота, Лизонька! И одно сплошное счастье!

– О господи. А Антошка? Брошу ребенка и поеду в твое