Несбывшаяся жизнь. Книга 2 - Мария Метлицкая

– Чегой-то или? Мы не больница, что ль?

И тут же громко крикнула вглубь полутемного коридора:

– Сан Саныч! Просыпайся! Отоспался, хорош.

И, шаркая тапками, ушла.

Через пару минут в коридоре показался пожилой худощавый мужчина, на ходу надевающий белый халат.

– Что у вас? – сразу спросил он. – Кто боль– ной, вы?

Лиза качнула головой.

– Не я. Муж. Он в машине. У вас есть носилки и санитар? Сердечный приступ. Или инфаркт, – испуганно добавила Лиза.

– О, уже и диагноз имеется! – усмехнулся он.

– Я врач, – тихо ответила Лиза и опустила глаза.

– Коллега, значит, – ответил доктор и поверх тряпочных туфель надел калоши. Взял зонт и обернулся к Лизе.

– Ну, коллега? Показывайте! Где больной?

Санитара не было. Точнее, санитаром была Таня, которая принесла старые брезентовые носилки и одеяло.

Доктор глянул на больного и кивнул:

– Выгружаем.

Выгружали втроем – доктор, Лиза и Таня. Вокруг, кряхтя и охая, суетился дед Степан, пригодившийся лишь в качестве швейцара: придержать дверь больницы.

Приемный покой представлял из себя узкую комнату с койкой, столом и стулом. Штатив под капельницы, белая марлевая занавеска, узкий медицинский шкаф (вполне винтажный), на верхней полке надпись – «Средства неотложной помощи». За ним было само отделение – три двери в палаты.

– Две женские, одна мужская, – буркнула Таня. – Лаборантка имеется, но будет с утра.

Геру уложили в приемном. Давление, кардиограмма (слава богу, был кардиограф). Лиза держала мужа за холодную руку и тихо поскуливала.

– Непрофессионально ведете себя, доктор, – бросил ей Сан Саныч. – Видите же пленку, ничего страшного. Обширного нет, и слава богу. Анализы завтра сделаем по цито, а пока обезболим, поспит. Антикоагулянты и фибринолитики есть. Будем наблюдать!

Он посмотрел на Лизу и покачал головой.

– А вы езжайте домой. Я здесь, не уйду. Езжайте, поспите, а завтра приедете.

Лиза плакала, теребя в руке носовой платок, который дал ей дед Степан, – огромный, клетчатый, мужской, почему-то пахнувший солеными огурцами, – и повторяла, что домой не уедет.

– Идемте, – вздохнул Сан Саныч, – чаю попьем. Холодновато, вам так не кажется?

Лиза не понимала – холодно, жарко… Она вообще ничего не понимала: куда ведет ее этот доктор, зачем ей надо ехать домой?

«Никуда не поеду, неужели не ясно? А, сосед, – вспомнила вдруг Лиза. – Да, его нужно отвезти, что мучиться пожилому человеку… А там Тошка, господи! И ему страшно. Не потому, что один, он у соседки. Страшно потому, что он ничего не знает! Какая же она идиотка!»

Лиза покорно шла за доктором. Зашли в комнату.

«Ординаторская», – поняла Лиза.

Диван, подушка, плед. Электрический чайник, чашки, печенье, маленький старый дребезжащий холодильник. Шторки на окнах, телевизор. У дивана потертый коврик, у стены – книжный шкаф. На столе лампа под зеленым абажуром. Уютно.

– Мой кабинет, милости прошу, – сказал Сан Саныч и жестом пригласил Лизу сесть.

Лиза села, достала телефон и наконец набрала внука.

Ответа не было долго, целую вечность, а потом в трубке раздался скрипучий старческий голос.

Лиза вздрогнула.

– Да я, я! – ответил голос. – Я это, баба Вера! Ну как вы там? Положились? А дед мой как, живой? – хмыкнула она. – А твой малый уснул. Наплакался и уснул. Одетый уснул, в зале, на диване. Ну я уж будить не стала. Ты не волнуйся, там натоплено. А что мой Степа? Помог?

В больнице соседа не было, и Лиза бросилась на улицу. Совсем спятила, про всех забыла, про всех!

Уютно зарывшись в одеяло, дед Степан спал в машине.

«Уф-ф-ф, – Лиза выдохнула. – Как быть? Дед, Тошка, Гера…»

Гера был важнее. Все остальные здоровы и как-нибудь справятся.

Лиза заглянула в палату: муж тоже спал. И дыхание, и лицо были спокойны. Можно вернуться пока в кабинет Сан Саныча.

В кабинете вкусно пахло какими-то травками. На журнальном столике стоял заварочный чайник, из которого шел ароматный парок.

– Ничего особенного, – сказал Сан Саныч, – сухие ягоды, сморода – здесь так говорят, малина, листья мяты. Жена сушит. Ну что? Нашли вашего деда?

Пили чай и говорили о Гере. Сан Саныч успокаивал ее, говорил, что дня через три можно перевозить.

– Если, конечно, посчитаете нужным, – добавил он. – Но я думаю, справимся, что его мучить?

Лиза помолчала.

– Дело не в недоверии, нет! Но там Москва, столичная больница, техника, препараты, вы меня понимаете?

Доктор кивнул.

– Разумеется! Посмотрим. В любом случае, вы жена и врач, выбор за вами. Препятствовать я не буду, – улыбнулся он и добавил: – Ну? Как вам чаек?

Лиза не чувствовала ни вкуса чая, ни вкуса ватрушки – явно домашней и аппетитной. Но и не заметила, как съела ватрушку и почти допила большую чашку чая.

– Вам надо поспать, – сказал доктор и кивнул на диван. – Устроит?

– Что вы! – смутилась Лиза. – Я посижу возле мужа, просто посижу! Это ваше место, вы и ложитесь! А если что… Я вас позову!

Доктор развел руками, дескать, воля ваша.

Под утро Лиза почувствовала, что ей не хватает воздуха. Душно? Да вроде нет: окно приоткрыто, прохладно даже. А дышать не могла – хватала воздух открытым ртом, как вытащенная на берег рыба. Вышла на крыльцо, постояла, стало чуть легче.

Вспомнила, как говорила Мария: «Мне без Лени дышать невозможно, воздуха не хватает. Вот что такое любовь».

– Спазм от стресса – вот как это называется! Ох, мама, мама, – рассмеялась Лиза, – какая же ты фантазерка!

13

Назавтра взяли анализы, и Гера даже съел три ложки овсянки. Позавтракал и Степан, которого покормила санитарка Таня, и выспавшийся сытый сосед был очень доволен.

Повторная кардиограмма была, слава богу, не хуже, и около часа дня они уехали.

Под утро дождь угомонился и выглянуло солнце, но дороги были раскисшие и размытые. Удивительно, но страха руля у Лизы не было, вела она довольно уверенно и спокойно.

«Если уж ночью, да в проливной дождь, да в таком диком стрессе… Значит, можно и за руль!» – подумала Лиза, тут же обругав себя старой самоуверенной нахалкой.

На улице болтался несчастный Тошка. Увидев Лизу, он расцвел, разулыбался и бросился навстречу машине.

Они долго стояли обнявшись. Молча, чуть покачиваясь, крепко прижавшись друг к другу.

«И никого нет дороже», – подумала Лиза.

Нет и не будет. Это ее ребенок, только ее! Она вырастила его, выпестовала: не спала ночей, читала книжки, кормила с ложки, пела колыбельные, рассказывала придуманные ею же сказки. Они проросли друг в друга, как прорастает ребенок в мать, сливаясь кровотоком, чувствуя друг друга на уровне дыхания и биения сердец.

Что такое кровное родство? Чем можно измерить любовь, какой мерой?

* * *

Увидев