Они ненавидят друг друга - Аманда Вуди

папой разбираем все, что можно купить, - от керамики из черной глины до

украшений из бисера и вышивки отоми.

«Тебе это место кажется знакомым?» спрашивает Томас, подталкивая меня.

Я обвожу взглядом кирпичное здание, но ничего не вспоминается.

«Я приводил тебя сюда однажды, когда тебе было... шесть лет». Он берет в руки

замысловато расписанную калаверу и ухмыляется. «Я гонялся за тобой с одной из

них. Говорил, что она проклята и если ты дотронешься до нее, то Ла Катрина ночью

украдет твою душу».

Этот звон колокольчиков и заставляет меня глубокомысленно хмуриться. «У меня

остались лишь слабые воспоминания об ужасе», - говорю я, и он усмехается.

«В конце концов я загладил свою вину перед тобой».

«Как это?» спрашиваю я с сомнением.

«Купил тебе один из алебрихесов». Он жестом показывает на соседний столик с

крошечными, красочными, резными скульптурами. «Тебе понравился этот жуткий

дикобраз. Но пока мы дошли до моей машины, он уже выпал из кармана твоего

пиджака».

«И ты не вернулся, чтобы купить мне новый?» обвиняюще спрашиваю я.

Он разражается громким, бурным смехом. Каждый звук из его уст все больше и

больше похож на папин. Я улыбаюсь, глядя на свои ноги.

«Вот.» Он подтаскивает меня к полке с алебрихами. «Выбирай».

Я бросаю на него скептический взгляд, а затем скольжу взглядом между

раскрашенными деревянными скульптурами. Там есть симпатичная морская

черепаха с несколькими оттенками синего и геометрическими фигурами на

панцире, и я беру ее. Он приносит ее к прилавку без комментариев, и они

заворачивают ее для него, а затем кладут в пакет с подарками. Мгновение спустя он

сует его мне в руку.

«Не потеряй это». Он подмигивает мне.

Я крепче сжимаю его. В моих глазах внезапно появляются необъяснимые слезы.

«Спасибо», - шепчу я.

Его брови изгибаются от удивления. Затем он обнимает меня за плечи.

«Знаешь, Лил Дил, ты совсем не изменился».

Джона

В субботу я разбит, и это отражается на моих советах.

Сегодня вечером.

Мои зубы дребезжат. Я пытаюсь поесть в ресторане, но каждый кусочек вызывает у

меня тошноту. Сколько еще времени я проведу с сестрами? Мне почти

восемнадцать. Смогу ли я убедить мисс Дэвис оставить нас в покое до этого

времени? Как только я стану совершеннолетним, я буду работать на нескольких

работах и найду квартиру для нас троих. Я смогу отправить Мик в летний

футбольный лагерь, о котором она постоянно упоминает. Я смогу открыть фонд, чтобы помочь с возможным медицинским переходом Лили, когда мы поговорим об

этом. Судя по моим исследованиям, блокаторы полового созревания чертовски

дороги, но если я найду работу со страховкой, то смогу попытаться добиться, чтобы

Мик и Лили были включены в страховку как иждивенцы. Может, это поможет с

расходами? Если это не сработает...

Мне все равно. Я найду способ. Мне просто нужно время.

В конце концов я забираю у Шерри свои деньги. Она стала холодной и

отстраненной после того, что случилось с мисс Дэвис и мистером Келли, и ругает

меня еще жестче, но это нормально. На самом деле мне так больше нравится.

По дороге домой я пытаюсь подготовить речь. Что я могу сказать, чтобы она

поверила, что я справлюсь с этим? Я вхожу в дверь с кровоточащими кончиками

пальцев и застаю отца на кухне.

Он выглядит потерянным, как всегда. Как будто он не знает, почему продолжает

возвращаться. Он помешивает макароны с сыром на плите. Мик и Лили, должно

быть, в своей комнате - они обычно уходят туда, когда он приходит, и я не могу их

винить. Его вид...

Это изматывает.

Черт. Почему он должен быть здесь прямо сейчас?

Я так устал.

Я обхожу его, и мои плечи опускаются. Я беру бутылку виски, стоящую на

холодильнике, и когда мои пальцы обвиваются вокруг горлышка, клянусь, краем

глаза я вижу, как он вздрагивает. Но когда я снова смотрю на него, его взгляд

возвращается к кастрюле. Возможно, мне это показалось, поскольку я сомневаюсь, что он вообще знает, что я здесь.

Я выхожу на крыльцо и сажусь на ступеньки рядом с дырой, которую создала мисс

Дэвис, затем откручиваю крышку и опрокидываю бутылку в рот. Она горит. Как

только огонь утихает, и я перестаю кашлять и хрипеть, я снова подношу бутылку к

губам. Жидкость пузырится и пенится в моем пустом желудке.

«Он - кусок дерьма», - говорю я холодному воздуху, и по рукам бегут мурашки. «О

чем ты думала, мама?»

Я делаю еще пару глотков.

«Спасибо, что свалила в пустоту. Держу пари, ты не пожалела, что побежала

обратно в горящее здание с поврежденным оборудованием. Наверняка чувствовала

себя героем, да? Впрочем, все это неважно. Мик и Лили у меня заберут, и я

останусь один». Я поднимаю бутылку к небу. «За здоровье!»

Я снова бросаю ее обратно. На этот раз я не чувствую вкуса гари.

Когда фары мисс Дэвис застилают мне глаза, мое тело онемело от льда снаружи, но

раскалено внутри, и я в стельку пьян. Я раскачиваюсь взад-вперед, опрокидывая

бутылку виски, и мир превращается в пестрое пятно.

Передо мной появляются ее каблуки. Я поднимаю взгляд. Она смотрит на алкоголь.

«Заставляет тебя перестать чувствовать», - объясняю я, снова отвинчивая крышку.

«Это то, что он делает с ним. Подумал, что со мной будет то же самое».

Я пытаюсь поднять его, но мисс Дэвис вырывает его у меня из рук и швыряет во

двор. Она приседает, кладет руки мне на колени и смотрит на меня сверху. Ее серые

глаза блестят.

«Я здесь», - тихо говорит она.

Я смотрю на нее, с трудом впитывая ее черты.

«Я здесь». Ее руки наклоняют мое лицо вперед, так что мой лоб упирается в ее лоб.

«Я здесь, Джона».

Мои дрожащие руки опускаются на ее теплые ладони. Мисс Дэвис. ...нет, тетя

Ноэль... ...здесь. Со мной. Я не... один? Мой нос и щеки пылают. Я пытаюсь собрать

слова, которые глотала все эти годы.

«Тетя Ноэль, я...»

На одном хлипком, жалком вдохе я выдавливаю из себя.

«Мне нужна помощь».

Предложение словно кипящее масло на языке.

«Я больше так не могу», - кричу я, каждый слог жалобно трещит в горле. «Тетя

Ноэль, я не могу... пожалуйста, помогите мне... пожалуйста...»

Тетя Ноэль обхватывает меня руками. Я прислоняюсь своим весом к ее куртке, дрожа