Остров Свободы - Борис Геннадьевич Цеханович

– Ну что, Цеханович, ругаться пришёл? – Ухмыльнулся капитан.

– Нет. Ругаться с вами считаю ниже своего достоинства. После всего того, что случилось и вы нарушили своё слово, тем самым подставив нас – меня и Мельникова, я вас больше офицером не считаю и общаться с вами буду, если возникнет необходимость, только по служебным вопросам и думать о вас только с презрением. Честь имею. – Приложил руку к головному убору и вышел, слыша как мне в спину орал замполит.

– Цеханович, вернись….

Да пошёл ты…. Целый день замполит пытался поговорить со мной, но я с ледяным выражением лица уходил от него, а на следующий день замполит пожаловался на меня командиру дивизиона, типа – я игнорировал его указания, будучи ответственным по батарее. Но Подрушняку уже доложили о подоплёке происшедшего и тот только промолчал.

А через несколько дней я всё-таки подставился замполиту. Накануне с товарищами поехали на пиво в Репарто Электрик. Неплохо посидели, пили пиво, общались. А утром, я вскочил в пять утра, быстро привёл себя в порядок и помчался на автобусную остановку, чтобы ехать на подъём. Вот тут то я понял – Мне плохо. Благо на остановке никого не было и меня пару раз хорошо вывернуло. Подъехал автобус, а уже через три минуты я попросил водителя остановиться и выскочил из автобуса. Он ещё не успел тронутся, а меня снова качественно вывернуло. Я чем-то отравился. Автобус уехал, а я спустился вниз с дороги и лёг без сил в траву, так хреново мне было. Через полчаса собрался с силами и побрёл в Учебный центр. Естественно ни о какой ответственности не могло быть речи и пришёл в дивизион без пятнадцати семь, зарядка закончилась. Ответственным был замполит, который посмотрел на меня издалека, но промолчал. А я без сил рухнул на дермантиновый топчан дежурного по дивизиону и провалился в полузабытье. Через час меня растолкал дежурный: – Боря, иди в санчасть. Ты весь зелёный, ещё помрёшь тут у меня.

В санчасти меня живо приняли и сразу же положили под капельницу и лишь к обеду я пришёл в более-менее нормальное состояние. Поблагодарил врачей и вместо того, чтобы ехать домой, потому что мне дали освобождение от службы на три дня, пошёл в дивизион, где меня сразу же посадили писать объяснительную – Почему я отсутствовал на подъёме и не выполнял обязанности ответственного? Оказывается, замполит рапортом доложил Подрушняку о том, что я отсутствовал на подъёме, а когда появился открыто игнорировал все утренние мероприятия, в том числе и его. Ну и так далее…

Либо подполковник Подрушняк был в херовом настроение, либо он решил меня встряхнуть, но я попал «на ковёр» в кабинет командира. Все мои вяканья и ссылки на санчасть, на справку об освобождении на три дня и другие робкие оправдания, отметались напрочь и меня отодрали на высоком методическом уровне. А Подрушняк это умел. Вышел из его кабинета злой как чёрт и сразу зарулил в кабинет к замполиту. Раз решил с ним общаться на служебном уровне, то дерзить ему не стал.

– Товарищ капитан, разрешите обратится.

– Да.., – барственно разрешил Плишкин, неправильно посчитав вежливое обращение старшего лейтенанта, за признание мною поражение.

– Товарищ капитан, есть такая русская пословица – Не рой яму другому – попадёшь в неё сам. Разрешите идти?

Белое лицо замполита, с лёгким налётом интеллигентности сморщилось, как от лимона: – Идите и представьте мне объяснительную по поводу отсутствия и нежелания выполнять обязанности ответственного. По вам будет проведено служебное расследование.

– Есть! – Чётко повернулся и вышел из кабинета, еле удержавшись, чтобы не хлопнуть дверью, – Сукаааааааа….

Объяснительную написал, к ней присовокупил авторитетную медицинскую справку, что я действительно по медицинским показателям на тот момент не мог выполнять свои обязанности и находился чуть ли не при смерти. Но ничего не помогло. Наверняка меня решили слегка для профилактики «нагнуть» и мне влепили полновесный выговор и с «харашей» такой формулировкой. Хоть я и был атеистом, но искренне верил в русский тезис – «Бог есть и он всё видит». А пока Плишкин резвился даже не предполагая, какой позор обрушится на его бестолковую голову через несколько месяцев и какую роль в этом сыграет Желтков…..

Глава седьмая

Прежде чем сесть в кабину автомобиля, я бросил последний прощальный взгляд на касу, в которой неплохо прожил восемь месяцев. Дом, который строили для нас кубинцы, наконец-то сдали и командованием принято решение все семьи офицеров и прапорщиков, проживающих в Репарто Электрик и в Манагуа сосредоточить в одном городке при бригаде – в Нарроко. Четырёх этажный дом в Нарроко кубинцы строили достаточно долго, но он был готов по кубинским меркам ещё в феврале. Но тут насмерть упёрся комбриг Затынайко, не желая подписывать АКТ приёмки дома. И как бы на него не давили, он не подписывал. Не подписывал из-за того, что в квартирах, в душевых комнатах, не было горячей воды. Приехал даже министр обороны Кубы Рауль Кастро и, наезжая на комбрига своим статусом второго человека в стране, должностью министра обороны, спросил: – Почему ты, полковник, не принимаешь дом?

Ответ Затынайко был прост и незатейлив: – В доме нет горячей воды?

Рауль Кастро отечески ворчливым тоном парировал: – У нас на Кубе кубинцы моются той водой, что нагреет солнце. А солнце у нас щедрое. Так что подписывай, полковник.

Но Затынайко, не был бы Затынайко если бы ответил по-другому: – А мне по хер, что кубинцы так моются. В Советском Союзе, у всех есть горячая вода. Пока её не будет – акт подписывать не буду.

И пока в доме не поставили на душ электрические водонагреватели, Затынайко не подписывал акта. И вот только в июне кубинцы сдали дом с горячей водой. Бригада установила график и мы стали переезжать. Честно говоря, было жалко уезжать с обжитого места. Жили мы в кубинской деревне дружно, своим колхозом. Местное население относилось к нам хорошо. Природа, выйдешь террасу…, ну вообще классно. Немаловажно было и то что, мы проживая в семи километрах от бригады домой попадали на автобусе быстрее чем, тем кто жил в городке. Мы до дома на автобусе доезжали за пятнадцать минут, а им по жаре идти двадцать-двадцать пять минут. Точно также и обратно: мы приезжали на работу свеженькие, а они приходили взмыленные. Много было и других плюсов. Тем более что последние полтора месяца мы были полноправными хозяевами касы. Уезжая, я забрал