Поколение - Николай Владимирович Курочкин

— Значит, спальная! — задумчиво повторил заведующий организационным отделом райкома Олег Чесноков. — То-то, я смотрю, иной раз на планерке такая чепуха в голову лезет.

На другой день Чесноков принес к себе в кабинет огромный чемодан и стал собирать вещи, а на все вопросы с горечью отвечал:

— Пришла телефонограмма. Особняк продан за двести тридцать семь тысяч долларов, на рубли получается немного меньше. По частям будет вывозиться в Бразилию.

С этой вестью к Шумилину влетела третий секретарь райкома Надя Комиссарова. Раскрыв честные голубые глаза и теребя пуговку учительского костюма, она спрашивала, что же теперь будет?

Он отсмеялся, потом вызвал Чеснокова, сказал, что ценит его остроумие и именно поэтому назначает руководителем бригады пэтэушников, отправляющихся в воскресенье на районную овощную базу.

О базе нужно сказать особо: с неумолимой регулярностью, как Минотавр, она требовала жертв — молодых парней и девушек, ведь должен же кто-то по выходным дням разгружать вагоны и сортировать корнеплоды. «Витамины все любят, а кто мешки таскать будет?» — говаривал румяный, с ног до головы одетый в кожу директор овощехранилища, хотя его самого за склонность к натуральным изделиям никто по воскресеньям не гонял на кожевенные предприятия столицы. Но тем не менее бригады комсомольцев постоянно работали на базе, а время от времени Шумилин выводил потрудиться и весь аппарат райкома во главе с членами бюро — чтоб не отрывались от масс.

Вспоминая о всякой всячине, первый секретарь старался не думать о случившемся, но мысль эта, как боль, которую стараешься не замечать, сверлила и сверлила сердце. Вокруг шумела по-выходному неторопливая Москва, а он все ускорял шаг и по ступенькам райкома поднялся почти бегом.

С первого взгляда было понятно, что весь аппарат в сборе и трепетно ждет прибытия первого секретаря: вот приедет и всех рассудит. Интересно, как?

Шумилин привычным движением распахнул стеклянные двери приемной. Хорошенькая, виртуозно покрашенная секретарь-машинистка оборвала электрический стрекот.

— Здравствуйте, Николай Петрович! Как вы загорели!

— Здравствуй, Аллочка, замуж еще не вышла? Это, наверное, за тобой к нам забрались!

Плотный слой пудры не выдержал, и стало видно, как покраснели Аллочкины щеки. К концу рабочего дня она обязательно сообразит, как надо было ответить веселому начальнику.

Из приемной дверь вела прямо в зал заседаний, в свою очередь соединявшийся с кабинетом первого секретаря. В зале — большой комнате с лепным потолком и рудиментарным камином — за длинным полированным столом понуро сидели Комиссарова, Чесноков и незнакомый молодой мужчина с волевым лицом и ранней, нежной лысиной. А загрустить было отчего: кругом царил разгром. Казалось, только минуту назад последний из налетчиков, пустив пулю в потолок, перемахнул через высокий мраморный подоконник. На полу валялись черепки и обломки сувениров и подарков, полученных райкомом от различных коллективов и делегаций. Какая выставка была, во всю стену! Специальные стеллажи заказывали. Одно из знамен, стоявших в углу, наполовину сорвано с древка, на столе запеклась коричневая лужа. «Кровь?!» — подумал Шумилин.

— Портвейн розовый, — перехватив взгляд, успокоил проницательный незнакомец и отрекомендовался: — Инспектор следственного отдела РУВД капитан Мансуров… Михаил Владимирович.

— Значит, портвейн? — переспросил первый секретарь, пожимая руки капитану и своим подчиненным.

— Так точно, — подтвердил инспектор. Для себя он, видимо, решил, что перед ним хоть и комсомольское, а все-таки начальство, и говорил поэтому подчеркнуто официально, но с иронией специалиста, вынужденного объяснять элементарные вещи. — Одна бутылка под столом, вторая разбита о подоконник. Пили из кубков городской спартакиады, один кубок исчез. Возможно, украден.

— Больше ничего не украдено?

— Ваши сотрудники уверяют, что остальное цело… Точнее, на месте, не украдено.

— А что у нас красть! — усмехнулся Чесноков.

— Как что? А хрусталь — чехи подарили! — вмешалась Комиссарова.

— Подростки, как правило, не придают особого значения материальным ценностям. Ваш хрусталь они просто расколотили. — И капитан показал на усыпавшие пол осколки.

— А почему вы решили, что это — подростки? — обидчиво уточнил Шумилин, совеем недавно принимавший из рук первого секретаря горкома грамоту за хорошую организацию в районе работы с подростками.

— Потому что взрослые преступники, как правило, не совершают таких бессмысленных действий и не оставляют столько следов.

— Вот именно бессмысленных! — подхватил заворг. — Зачем лезть в райком — это же не квартира директора «комиссионки».

— А откуда, товарищ Чесноков, вы знаете, что ограблена квартира директора комиссионного магазина? — осведомился Мансуров.

— Я не знал, я к примеру сказал. А кого обчистили?! Понял: служебная тайна.

— А если это провокация?! — вдруг вскинулась Комиссарова, распахнув длинные, покрытые комками туши ресницы.

— Конечно, — серьезно подтвердил Чесноков. — Наглая попытка спровоцировать вооруженный конфликт между двумя районами столицы.

— Олег Иванович! Шутки такого рода неуместны! — оборвала третий секретарь тоном, каким объявляют выговор с занесением в карточку персонального учета.

— Провокация? Не думаю. Но этой версией тоже занимаются, — веско сказал инспектор.

— Вот так, да? Значит, вы считаете, это подростки? — снова уточнил Шумилин.

— Считаю. И не только я, — усмехнулся капитан. — Но если у вас есть сомнения, можете позвонить старшему следователю майору Ботвичу. Вот телефон. Если же вас просто интересуют подробности, товарищ первый секретарь, то объясняю: вчера по вызову здесь была оперативная группа с Петровки, работали следователь, эксперт, кинолог с собакой, а теперь этим делом занимаемся мы. После осмотра места происшествия многое уже ясно: судя по следам, к вам забрались двое. Один, высокий, был одет в темно-синий свитер (нитка зацепилась за трещину в стеллаже). Преступники проникли через незакрытое окно между девятью и десятью часами вечера, распили две бутылки вина и в состоянии алкогольного опьянения, вероятно, пытались совершить кражу, хотя, правда, при осмотре места происшествия намерение проникнуть в другие помещения, скажем, в бухгалтерию, не подтвердилось.

— Я же говорю: нечего красть! — встрял Чесноков.

— Погоди, — поморщился Шумилин.

— Объясняю, — продолжил капитан. — Возможно, преступников кто-то спугнул. Собака взяла след и довела до трамвайной остановки «Новые дома». Остановка видна из вашего окна. Свидетелей пока нет. Вот все, что мы имеем на сегодня. Если без профессиональных подробностей. К нам подключена инспекция по делам несовершеннолетних. Следователем возбуждено уголовное дело по факту попытки совершения кражи.

— Ясно, — начал Шумилин, которого задела снисходительная манера инспектора. — Все это неожиданно…

— Преступление — всегда неожиданность, — отозвался Мансуров. — На первый взгляд…

— Вот так, да? — в тон ему переспросил первый секретарь. — Но для нас, товарищ капитан, это еще, если хотите, вопрос чести…

— …Это надругательство над героической историей комсомола, — вдохновенно подхватила Комиссарова, — вызов каждому, кто носит комсомольский значок, это тень на всю районную организацию — одну из лучших в городе. А для работников аппарата это еще и нравственная травма. Представьте, что к вам в РУВД забрались…

— Извините, не могу. От