Вальс душ - Бернард Вербер

стоит свеч, – серьезно отвечает преподаватель. – Да, я отвернул краны, поступаю наперекор всему, чему меня учили и что мне самому представлялось необходимым, чтобы чего-то добиться.

– Осторожно, так вы плохо кончите! Вам грозит нравственное падение, – не удерживается от насмешки Эжени.

– Ничего, я справлюсь, – серьезно отвечает он, не замечая ее иронии.

Какой странный человек!

– Знаете, я шесть раз проваливал экзамен по вождению, – откровенничает Рафаэль, вгрызаясь в пирожное. – Слишком сосредоточивался, слишком сильно вцеплялся в руль, инструкторы делали вывод, что нервозность делает меня опасным на дороге. Чтобы в конце концов сдать экзамен, я принял успокоительное.

– Ну, теперь вам предстоит не экзамен, а туризм, – напоминает она ему, чтобы поддержать. – Раз вам так не терпится, начнем.

Она опять задергивает шторы, зажигает свечи, велит ему растянуться на диване. Он закрывает глаза.

Она провожает его вниз по лестнице из десяти ступеней, подводит к двери его подсознания. Он представляет себе железную дверь, подносит магнитную карту к считывающему устройству, и…

Ничего не происходит.

Эжени пробует другой способ.

– Попробуйте отпереть ключом, по старинке.

Рафаэль морщится.

– Нет, никак.

– Тогда замок с цифрами, вы знаете к нему код.

– …Мимо.

– Засов.

– …Заело.

– Задвижка.

– …То же самое.

Она исчерпала все варианты, приходится вести его наверх под обратный отсчет.

– Вы наверху! Можете открыть глаза.

У него вид ребенка, принесшего из школы плохую отметку.

– Боюсь, ваша тренировка по наплевательству еще не дала желаемого результата, – говорит она со вздохом. – Или сейчас попросту неподходящий момент.

Она дает ему стакан воды.

– Какое разочарование! Я очень надеялся на успех.

– Может быть, даже слишком.

Он уныло встает, берет с дивана свой пиджак и говорит:

– Извините за беспокойство. Сообщите, когда можно будет попробовать еще раз.

И он понуро покидает ее квартиру. Эжени запирает за ним дверь.

– Кажется, я его обескуражила, ткнув носом в его ограничения, – объясняет она Нострадамусу, трущемуся о ее ноги.

– Мяу, – подтверждает кот, понявший, кажется, происходящее.

– Я того и гляди начну себя винить. Он был сильно мотивирован… Может статься, не такой уж я хороший гид по регрессиям.

Она заглядывает в свой блокнот с рисунками.

– Хватит терять время. За работу! – подстегивает она себя.

Рассматривая лицо Анх-Ти, портреты Эхнатона, Нефертити и детей, она улыбается.

В той жизни я добилась поддержки от самого могущественного человека части Земли, а то и всего мира, фараона Эхнатона, я создала первую официальную библиотеку.

Спохватившись, она берет смартфон и заходит в Интернет. Ни малейшего упоминания о библиотеке в столице Эхнатона. Нет и речи о каком-либо храме знаний. Все храмы предназначены для поклонения богам. Упомянут Тутмос, но только как официальный скульптор царской семьи, автор знаменитого бюста царицы Нефертити. И ни следа служанки по имени Анх-Ти, якобы запустившей столь амбициозный проект.

Надо туда вернуться. Узнать, что там произошло.

Она принимает позу лотоса и устремляется прямо к двери 6.

58.

Когда она открывает глаза, дух Эжени уже вселился в тело Анх-Ти. Та стоит перед величественной постройкой храма. Неподалеку она видит фараона Эх-Н-Атона, его министра Иосифа, нескольких ученых, астрономов, лекарей, а еще повара, военачальника, кузнеца, крестьянина. И, конечно, своего друга Тот-Моса.

Единственная женщина – сама Анх-Ти.

Все говорят о семнадцатом годе, который останется в памяти как год создания этого невиданного храма премудрости. Эжени делает вывод, что эпизод, в который она попала сейчас, происходит спустя пять лет после предыдущего.

Группа минует лес красных, желтых, синих колонн с резьбой растительных мотивов. Тот-Мос на правах главного архитектора ведет всех внутрь здания и рассказывает, как все будет здесь устроено.

– На этих стеллажах поместятся десятки тысяч свитков. Как видите, некоторые я уже разложил, их автор – управляющая Анх-Ти.

Ее охватывает чувство огромной гордости. Но, стоя близко к министру Иосифу, она слышит его обращенные к царю слова:

– Я спрашиваю себя, не приведет ли сообщение всему миру о существовании этого места и о том, что оно создано попечением вашего величества, к большим бедам для вас.

– Что ты хочешь этим сказать, Иосиф? – удивляется фараон.

– Что у вашего величества много врагов. У некоторых может возникнуть соблазн разрушить храм.

Эх-Н-Атон улыбается:

– Ты всегда и везде видишь опасности, Иосиф.

– Я предпочитаю предвидеть беду, чем ее переносить. Не за мою ли способность к предвидению вы остановили на мне выбор?

Экскурсия продолжается, но фараон уже не слушает объяснения Тот-Моса, а продолжает беседу с Иосифом. Идя за ними, Анх-Ти слышит каждое их слово.

– Разумеется, твоя способность предвидеть бесценна, – признает Эх-Н-Атон, – но я остаюсь при убеждении, что идея Анх-Ти позволит моему царствованию воссиять, показать всем ту важность, какую я придаю распространению знаний. Познание привлечет познание: ученые люди всех стран пожелают припасть к этой кладези премудрости. Мир должен узнать о существовании этого храма.

Анх-Ти пленена этим ответом фараона.

– Вы чрезвычайно мудры, ваше величество, и ваше решение, вероятно, самое верное, – отвечает Иосиф с поклоном.

– Но ты прав, нужна осторожность. Наверное, я повременю, прежде чем раскрыть существование храма, подожду, пока сюда перенесут больше папирусов.

Стеллажи, которые показывает гостям Тот-Мос, образуют шестиугольные ячейки, повторяя принцип пчелиного улья, только в каждой хранится не пчелиная слюна, а покрытый иероглифами папирус.

– У нас уже 11 853 свитка.

– Великолепно! – доволен фараон. – Когда их наберется двадцать тысяч, я оповещу весь мир, что здесь создано вместилище, способное вобрать в себя всю его премудрость.

Анх-Ти говорит себе, что она совершила то, ради чего появилась на свет.

Прыжок во времени, в новый важный момент.

Перед Анх-Ти лежит папирус, на котором она изображает расположение звезд вокруг завораживающей ее звезды Сопдет.

Справа от Анх-Ти сидит, поджав под себя ноги, Шту, перед ним тоже столик с папирусом. Анх-Ти привлекла брата к своей работе: тот, бывший мореплаватель, обожающий географию, сейчас чертит страну Нубию, что лежит южнее Египта.

Она встает и отлучается в соседнюю комнату, где достает из сундука роскошные одежды.

Она смотрится в отполированную дощечку и видит свои подведенные глаза, свои смазанные пальмовым маслом косы. Лиф подчеркивает грудь, не прикрывает пупок. Она надевает тяжелые украшения: пальцы унизывает толстыми кольцами с драгоценными камнями, запястья браслетами, на шею надевает нагрудник, на щиколотки позолоченные цепочки. В таком облачении она кажется себе неотразимой. От девушки низкого происхождения не осталось следа. Она выглядит аристократкой, придворной самого фараона.

Замысел создания храма знаний позволил ей достигнуть высот в иерархии царства. Все встречные низко ей кланяются.

Она поправляет свой грим, еще раз подводит глаза, лопаточкой из слоновой кости наносит на веки пасту из смеси толченого малахита и утиного жира, красит губы помадой